Паразит Бу-Ка

– Куртку мы тебе новую купим! – заявила Рита тоном, не терпящим возражений. – Прямо сейчас и купим. Не забывай, мы с тобой миллионеры. Нужно же на что-то эти деньги тратить? И не спорь!

Она произнесла всё это настолько напористо, что Макар не удержался и рассмеялся.

– Ладно, не буду спорить, – он поднял руки, будто сдаваясь. – Тем более, осенняя куртка у меня была только одна.

Они купили не только куртку, но и джинсы. Те, что были на Макаре, сильно испачкались, видимо тогда, когда он спрыгнул с крыши и скатился с холма. Из магазина он уже вышел в обновках. Ещё вчера его коробила мысль о том, чтобы тратить изъятые Ритой и Валерией у мразей деньги, ведь он не имел к ним отношения – неловко как-то было, стыдно. Но сегодняшний тяжёлый день сильно сблизил его с Ритой. До такой степени сблизил, что он уже не ощущал перед ней неловкости. Словно какая-то граница стёрлась. Впрочем, злоупотреблять щедростью Риты Макар по-прежнему не собирался.

На город опускался вечер. Темнело, зажглись фонари, загорался свет в окнах. Макар шёл рядом с Ритой по тротуару, поглядывал на прохожих и думал о том, что большинству этих людей вряд ли хотелось бы знать о нижнем слое, о паразитах. Им так спокойней. Они ходят на работу, отмечают праздники, ругаются, мирятся, обсуждают новые фильмы, слушают музыку, ненавидят город или любят его – это всё так привычно, понятно. Даже смерть и насилие понятны, потому что входят в строгие рамки того, что может случиться. А всё то, что за рамками вызывает мистический страх. Нижний слой, паразиты, дома в которых никогда не было и не будет дверей, мебели и стёкол в окнах – всё это за гранью, это непривычно и непонятно, о таком не хочется знать большинству, но не всем. И Макар испытывал удовлетворение от того, что уже не относится к этому большинству. Он теперь другой. И всё благодаря проводнику и экскурсоводу Рите, которая помогла оценить то, что за рамками без ужаса, но с интересом. Ему было немного жаль прохожих, ведь они никогда не увидят, как защитники города в лучах заходящего солнца сражаются с исполинскими кукушками. И девочка головастик им никогда не подарит веточку с красными плодами.

Вечер полностью окутал город, когда Макар с Ритой дошли до дома Вадика и поднялись на второй этаж. Дверь открыла Зинаида Петровна, глаза у неё были заплаканные, лицо осунувшееся. Она обняла Риту, едва та переступила порог.

– Спасибо, что пришла, солнышко.

– Простите, что только сейчас. Не могла раньше.

– Ничего, ничего.

Макар с грустью подумал, что ещё вчера вечером эта пожилая женщина наверняка выглядела моложе лет на десять.

– Пожалуйста, проходите в гостиную, – сказала Зинаида Петровна. – А я сейчас чайник поставлю.

– А где Валентина Сергеевна? – спросила Рита, обеспокоенно.

– Валя спит, – последовал ответ. – У неё давление. «Скорая» приезжала, укол сделали и теперь она, наконец, уснула.

– А вы как?

– Я-то? Пока держусь, солнышко. Держусь.

Рита коснулась её руки.

– Вы идите в комнату, хорошо? Я сама с чайником разберусь.

Зинаида Петровна кивнула и, ссутулившись, пошла в гостиную, пошатнулась. Макар поддержал её, довёл до кресла, усадил.

– Благодарю, – произнесла она слабым голосом. – А вы…

– Макар, – представился он.

– Да, да… Макар. Я вас помню, у вас была жена, Катя, мы с ней всегда здоровались, разговаривали часто. Так жаль, что с ней… – она не договорила. Потупила взгляд, сцепила пальцы на коленях.

Макар уселся на диван напротив неё. Было слышно, как на кухне Рита наливала воду в чайник.

– Вот же, как получается, да? – чуть покачиваясь и глядя отстранённо в пол перед собой, сказала Зинаида Петровна. – Когда кажется, что всё хорошо, когда думаешь, что беда может случиться где угодно, но только не в этом доме, беда и приходит. Будто ждёт, присматривается. И является, чтобы всё поломать, исковеркать. А за ней приходят люди их похоронного агентства. Горе и эти люди с лживой скорбью в глазах – неразлучны. Вадика убили вчера вечером, а утром тип из похоронного агентства уже был тут как тут. Он что-то говорил, а я смотрела на него и видела лишь размытую фигуру. А потом я сорвалась и прогнала этого типа. Чем-то даже кинула в него. Мне тогда померещилось, что если он уберётся из нашего дома, всё станет, как прежде.

Она замолчала, закрыла глаза. Макар хотел сказать ей слова соболезнования, но передумал. Он вспомнил, что его самого, когда умерла Катя, такие слова раздражали, потому что казались какими-то показушными. И люди произносили их, словно бы выполняя неприятную обязанность. Когда скорбишь, многое видишь в искажённом свете.

Они сидели и молчали, а потом в гостиную вошла Рита с подносом, на котором стояли три чашки с чаем.

– Там на кухне пирог есть, – немного оживилась Зинаида Петровна. – Соседи принесли. Сегодня весь день все что-то приносят, что-то говорят. А я как в тумане.

Рита сходила за пирогом. Все сели за стол. Зинаида Петровна, взяв чашку двумя руками, сделала маленький глоток.