Паранойя. Почему он?

От необходимости отвечать избавил сын, влетевший в столовую, словно ураган, а точнее ошалевший свинёныш: огненные волосы торчали в разные стороны, как у Эйнштейна, глазёнки по пять копеек лихорадочно горели, а лицо и одежда были измазаны то ли шоколадом, то ли какой-то грязью, как и руки, в которых он держал брыкающегося кота. В общем, нормальный такой видок десятилетнего пацана. Но у моей жены были другие представления о том, как должен выглядеть наш сын, поэтому она недовольно поджала губы, становясь точной копией своей мамаши. Меня аж передёрнуло, стоило только представить, как проснусь однажды с двойником тёщи.

-Денис, что за вид?! – воскликнула Лара, но сын, будто не слыша её, повернулся ко мне и протараторил:

-Пап, можно я у бабушки останусь? Никичу разрешили.

-Нет, никаких… - начала было жена, но я тут же прервал её.

-Оставайся, сына, - заговорчески подмигнув, потрепал его по всклоченным вихрам.

-Серёжа! – возмутилась Лара, но её голос потонул в восторженном вопле Дениски. Перепугав беднягу-кота, сын помчался к выходу из столовой, где его поджидал двоюродный брат.

-Денис, вернись сейчас же! - сделала жена попытку достучаться до сына, но это был дохлый номер. Получив своё, Дёня поспешил слинять.

-Спасибо, пап! Пока, мам! – крикнул он напоследок и скрылся за дверью.

-П*здец! – психанув, ёмко высказалась Ларка, одарив меня взбешенным взглядом.

***

-Лариса! – ахнула тёща, хватаясь за сердце. Вся родня застыла в изумлении, я же едва сдерживал хохот. В кои-то веке жёнушка сделала мой день.

Она явно собиралась сказать мне еще пару ласковых, но сдержалась: в очередной раз поджала дрожащие от ярости губы и круто развернувшись на каблуках, быстрым шагом покинула столовую, ни с кем не попрощавшись. Я решил добить это тухлое сборище и театрально провозгласил:

-Вот, тёща, это всё твоё воспитание! Красней мне теперь из-за твоей доченьки.

-Долгов, когда ты покраснеешь, случится всемирный потоп, - сыронизировала Ларкина бабка, хотя «бабкой» её можно было назвать с огромной натяжкой. В свои восемьдесят она выглядела намного лучше тёщи и вела настолько активный образ жизни, что оставалось только позавидовать её энергии. Из родственников жены она была единственной, к кому я испытывал симпатию. Поэтому, улыбнувшись, сердечно распрощался с ней. Расцеловал в обе щёки, на что она выдала:

-Дочу будешь так нацеловывать, целуй нормально.

-В засос что ли? – подразнил я её.

-А хоть бы и так, - хохотнула она. - Или что, уже обделался?

-Бабуля, да я саму смерть целовал, - насмешливо закатил я глаза. Нашла тоже, чем пугать.

-Какая я тебе бабуля, засранец?! – воскликнула она возмущенно. Я же решил не тратить время на препирательства и притянув к себе, смачно чмокнул бабку в её тонкие губенки, намазанные шлюшно-красной помадой. Она тут же расхохоталась мне прямо в рот.

-Серёжка, ты что творишь поросёнок эдакий?! – зарделась, ей богу, как девчонка. Вот что поцелуй животворящий даже с самыми прожжёнными бабами делает, а Родионовна была той ещё штучкой. Всех воротил края перетрахала в своё время.

-Взбадриваю тебя, бабуль, а то ты заскучала совсем, - парирую с ухмылкой.

-Ой, Долгов, как был наглецом, так и помрешь. Иди благоверную «взбадривай», а то совсем внучка дерганая стала.

-Ну, так не мудрено, - фыркнула тёща, недвусмысленно взглянув на меня, как бы говоря: «с таким-то муженьком».

-Не мудрено, - насмешливо согласился я. – Столько себя изводить этой веганской хернёй – свихнуться можно.

-Не говори, вообще не понимаю эту моду, - кивнула Анна Родионовна.

-Мода тут совершенно не при чём, - возразила тёща и принялась что-то разъяснять свекрови, но слушать я уже не стал. Махнув всем на прощание, направился к ожидающему меня на заднем дворе кортежу из трех машин. Сев в «Гелик», дал ребятам знак, что можно ехать, а после перевел взгляд на сидящую рядом жену.

Лариса, отвернувшись к окну, всем своим видом демонстрировала обиду. Я же только сейчас заметил, насколько она осунулась: и без того тонкие черты заострились, придавая лицу строгость, синева под глазами и бледность кожи не скрывали ни одну морщинку, а соответственно и возраст. Удручающую картину завершало каре, которое меня просто убивало. Короткие стрижки у баб я не признавал, как и ставшую столь модной худобу и андрогинность. Женщина должна излучать здоровье и красоту, чтобы её, прежде всего, хотелось трахнуть, а не накормить.

Поскольку жена знала мое мнение на этот счет, мне было совершенно не понятно, чего ради она извела себя диетами и состригла свои буйные кудри. Пусть в последние пару лет наши отношения были довольно прохладными, но как по мне, это ещё не повод, чтобы уродовать себя. Хотя объективно - стрижка ей, конечно, шла и всё бы ничего, если бы она напрочь не убивала всякую индивидуальность, превращая очаровательную женщину с ноткой загадочности в какую-то невзрачную ледышку.