ПАРАЛЛАКС 606. Том II

- Ага, очень оригинально. И когда ты успел побывать в Японии, если мы который день сидим на острове? Заранее заготовленная запись? Или видеомонтаж? Впрочем, я и сам когда-то мамонтов лохотронил... - Давид принялся нервно щёлкать зажигалкой. - Выходит, старикан Ютака и есть та самая влиятельная особа, на которую мы якобы работаем?

Фальстрём расхохотался: его безразличный взгляд в пустоту шёл вразрез с его безудержным смехом. Все замы тоже рассмеялись. Они гоготали, словно Мариус выдал пошлый анекдот.

- Ха-ха, ни в коем разе. Синигава-сан лишь прямая линия, с которой у нас имеются точки соприкосновения.

- И кто же тогда наш заказчик?

- А знаешь что?.. - закинув Давиду на плечо руку, Фрост всмотрелся в его бородатое лицо, как смотрит ребёнок в бездонный колодец. - Хочешь, я расскажу тебе наиглавнейший секрет из всех секретов? Поведаю едва ли не суть мироздания... Кто мы? Что мы? Откуда мы?.. Только учти, compinche: тебе придётся с этим жить. Не то что бы жить, скорее доживать, но всё-таки.

- Гм... ну валяй, удиви меня.

- Представь, что вселенная - это великий холст, а судьба - это капризная художница-экспрессионистка, всё грандиознейшее могущество которой сконцентрировано на непрерывном рисовании картин. Всевышняя не спит ни днём, ни ночью. Она машет кистью аки шпагой в попытке достичь идеальнейшего результата. Безупречной и неповторимой в своём великолепии картины. Судьба-злодейка безжалостна и строга; как к себе, так и к своим кистям, краскам и уж тем более холстам. Особенно же она не любит, когда краски начинают подтекать и смешиваться. Ты спрашиваешь, кто мы? Мы - титаны, что когда-то удерживали её монументальный мольберт; теперь же мы помогаем ей сдирать холсты, воскладая новые. Мы - великий потоп и всадники апокалипсиса. Мы - горение, изничтожение и опустошение. Негативная полярность божьего промысла. Человечеству из раза в раз отводится срок, дабы оно отыскало первопричину артефакта под названием «сознание». И каждый раз, когда картина начинает превращаться в беспорядочную мазню - когда люди сворачивают не туда, а их крах становится неизбежен - судьба-матриарх взывает к нам, дабы мы очистили холст. Мы шагаем из реальности в реальность, оставляя после себя лишь тишину. Миры превращаются в руины; когда-то мы гордились этим, но те времена позади. Сколько пало народов... сколько рыдало сирот... Горы из черепов утопали в океанах крови, а вулканы низвергали пепел на могилы тех, кого незакопанные едва успевали закапывать. У нас никогда не было дома, ведь лоно наше - за стеною. Так знай же истину: Господь - сама судьба, рок, воля случая, шанс. Она есмь теория вероятности, которая всегда, всюду и сразу. Она следит за вами из-за великого неразрушимого предела, и пока прихоти её людьми непознаны, мы будем являться сюда и уничтожать людей их же руками. Впрочем, всё не так плачевно, как кажется: судьба-художница заботливо переливает ваши нечестивые души из одной акварели в другую. Der Herrgott nimmt, der Herrgott gibt. Снова, и снова, и снова, и снова.

- Ибо не имеем здесь постоянного города, но ищем будущего, - проскрипел Третий.

- Послание к евреям, - пробасил Четвёртый.

- Глава 13, стих 14, - заключила Пятая.

На этой мрачной ноте их лодка погрузились в купол. Мариус обрадовался облепившим их бабочкам - они как нельзя кстати скрыли импульс то ли отвращения, то ли ужаса, что прошёлся по его татуированным рукам после всего услышанного. «Иногда я не понимаю, когда они шутят, а когда говорят всерьёз... - мотыльки с крылышками-затмениями залепили глаза Давида, и он зажмурился. - Очень жаль, что Фрост - мой босс. Иногда так и хочется прижать этого психа к стене и потребовать, чтобы он взял свои пугающие слова назад; чтобы он признался, что всё вышесказанное - больной вымысел их придурковатой компании».

- И сколько осталось нашему миру? - Мариус спросил это выпадом, словно его язык вдруг обрёл собственную волю.

- Смотря с какого ракурса посмотреть... - с сомнением ответил Альман.

- Если с ракурса твоей действительности, то семь дней, - уточнила Чистюля.

- Пф, бред!.. - по носу Давида проползла моль, и он едва не чихнул. - А... а даже если и не бред, то на кой хрен вам я? Вам что, настолько скучно, что вы теперь каждый раз выбираете одного несчастного и дурите ему мозги?