Парадоксы Младшего Патриарха

Нельзя же не заметить, спас мальчика. Да, Кинтар – уж если ты что сделать берешься… так, как ты, этого никто никогда не сделает.

Отослать его надо, пока не поздно. Крайнее время приходит. На потом откладывать нельзя. Потому что никакого «потом» не будет. Да что там – его уже нет.

Полдня я этими мыслями терзался. Все оправдания себе искал… и не находил их. Да, Кеану говорил, что в такой дороге, как моя, случайных спутников не бывает. Говорил. Прежде я мог еще тешить себя этим соображением. Прежде, когда я не понимал еще толком, что делаю. Теперь же слова Кеану рассыпались мертвой пылью. Стоило мне их припомнить в попытке собственной совести зубы заговорить – и от слов этих, и от самой попытки до того тесно делалось на душе, что заплакать, и то невмочь. Нет, хватит. Довольно. Лучше уж взглянуть на вещи, как они есть. Всякому жить хочется – не диво, что и мне захотелось. Вот я и поволок за собой внезапного ученика, смутно надеясь… на что?

А ведь ты и теперь еще надеешься. Да, Кинтар? Что – неужели нет? Тогда отчего же ты не поговоришь с Интаем прямо сейчас? Почему ты взамен того время тратишь на поиски оправданий? Почему разъясняешь сам себе, как постыдно ты ошибся, вместо того, чтобы просто-напросто взять да и исправить ошибку?

Ошибку я решил исправить на первом же привале. Когда вскоре после полудня мы надумали расположиться на отдых – почти бессонная ночь сказывалась-таки усталостью – я даже дожидаться не стал той минуты, когда Интай закончит обычную свою разминку.

– Ты рехнулся? – возмущенно спросил он, когда я вывалил ему все свои сегодняшние соображения. Даже упражнения дыхательные для ответа прервать не соизволил, отчего слова его прозвучали примерно так: «Ты рехх-ххнулсс-сся-ахх?»

И ведь я его спервоначалу не понял.

– Конечно, рехнулся, – подтвердил я. – Ладно еще, вовремя успел мозги себе вправить. Так что как закончишь руками-ногами махать, займись напоследок нашим обедом, а я тебе покуда письма напишу и припасов в дорогу соберу. Теперь-то ты за себя постоять хоть как-нибудь, а сумеешь… на душе у меня надежнее будет…

– Нет, я спрашиваю – ты рехнулся? – взвыл красный от злости Интай. – Ты что это такое затеял, а?

Он лягнул босой пяткой в мою сторону, пригнулся, выпрямился, лягнул снова.

– Отослать меня задумал, да? – пропыхтел он. – Ничего у тебя не выйдет, так и знай!

– Что значит – не выйдет? – не понял я.

– Не уйду я, вот что это значит. Твой маг что говорил, а? Что в такой дороге случайных спутников не бывает, вот!

Кинтар – да неужто некому было язык твой длинный укоротить?!

– Если бы я тебя поленом не приложил, съели бы тебя! И косточки бы обглодали! Оршан бы сейчас из твоих потрошков супчик варил!

– А тебе охота в этот супчик своих потрошков добавить? – озлился я. – Чтобы погуще да понаваристей?

– Дурак! – Интай выдохом оттолкнулся от земли, рухнул, снова отжался, вскочил и кувырнулся через спину. В глазах у него дрожали слезы. – Дурак ты, мастер! Без оружия остался, а теперь еще и меня гонишь, да?

– А на кой ты мне сдался? – фыркнул я. – Заместо меча, что ли? За башку тебя пустую схватить и ногами твоими Оршана охаживать, да?

Лукавил я – ох, и лукавил! Вестимо дело, Интай – не меч… но пока он со мной, я все-таки не один… и зыбкое это, хрупкое и неопределенное неодиночество укрепляет душу и заставляет страх отступить. Я лукавил… да нет, я заведомо лгал. И оскорблял к тому же. Намеренно. Обидится парень? Ну и на здоровье! Лишь бы ушел. Лишь бы живой остался.

– А ты не вредничай. – Слезы Интая отчего-то мгновенно исчезли. – Без толку. Сказал – не уйду, и все.

– Уйдешь!

– Это еще почему? – Интай вышел из очередного кувырка в низкую стойку и воззрился на меня снизу вверх.

– Потому что я – твой учитель, и я тебе велю! – отрезал я.

Впервые в жизни я произносил эту фразу. Пожалуй, ничего противнее мне говорить не доводилось, да и глупее тоже.

– Да? – глядя исподлобья, ухмыльнулся Интай. – Ну и что?

У меня сердце упало. Все мыслимые доводы испробовал, обидеть попытался, гадость сказал, да вдобавок еще и глупую… безрезультатно.

– Я… я очень тебя прошу, – выдавил я.

– И не проси, – отрезал Интай. – Просит он, велит… да ты хоть до завтра приказывай – а что ты сделать сможешь? Запретить? Так я не послушаюсь. Удрать? Бегом за тобой побегу, а угонюсь. Тайком удрать? По следу найду… сам же ты меня и научил, так что найду, не сомневайся. Разве что связать и под кустом бросить. А вдруг меня связанного волки съедят? Очень даже запросто. Придут и съедят. Или сам я их дожидаючись с голоду помру. Нет, нельзя меня связанного бросать.

Что, Младший Патриарх – дождался? Ведь и правда, сам же и научил. Быстро бегать научил. По следу искать научил. Думать, и то научил. Думать, и не соглашаться, и спорить, и убеждать – научил. Хорошо научил. Так хорошо, что хоть ложись и помирай.

Не этого ли ты хотел? Чтобы не покорную куклу, не бездумный воск пальцами мять… чтобы ни один приказ, даже и твой, ученикам глаза не застил. Чтобы своя у них воля была, своя, а не твоя… не того ли ты и добивался, Патриарх?

И ведь нельзя же не сказать, добился.