Парадокс времени

– Почему я – прямо здесь, любимый, – сказала Опал голосом Ангелины. – Я действительно больна, и ты мне нужен, чтобы вернуться в прошлое и принести волшебную обезьяну для меня. – Она насмешливо засмеялась. – Люди – такие дураки. -

– Значит это не заклинание перевоплощения?

– Нет, идиот. Я была абсолютно уверена, что Ангелина будет обследована. Заклинание перевоплощения только видимость и даже такой гений, как я может применять его только на короткий период времени.

– Это означает, что моя мать не умирает? – Артемис знал ответ, но он должен был убедиться.

Опал оскалила зубы, разрываясь между нетерпением и желанием показать весь блеск ее плана.

– Еще нет. Хотя скоро повреждение ее органов станет необратимым. Я контролирую ее на расстоянии. Особая форма гипноза. С моей силой я могу управлять ее организмом. Подражание Спелтропи было детской игрушкой. И как только я получу маленького Джиджи, я смогу открыть мой собственный проход во времени.

– То есть ты находишься где-то рядом? Настоящая ты?

Опал надоели вопросы. – Да, нет. Разве это имеет значение? Я побеждаю, ты проигрываешь. Прими это, или кто-нибудь умрет.

Артемис продвинулся к двери. – Эта игра все же еще не закончена.

Вдруг снаружи раздались мерные шаги и странный ритмичный писк. – Тачка, – предположил Артемис, хотя и не имел большого опыта работы с данным приспособлением.

– О, я думаю, что эта игра уже закончена, – хитро сказала Опал.

Тяжелая дверь слетела с петель, как будто ее вышибли снаружи. Дворецки, спотыкаясь и дрожа от усилий, толчками втащил вагонетку в комнату.

– Он силен, – сказал Опал, почти в восхищении. – Я загипнотизировала его, но все равно он отказался убить твоих друзей. Глупое человеческое сердце почти взорвалось. Все, что я смогла заставить его сделать, это построить бочку и заполнить ее жиром.

– Чтобы задушить магию волшебных существ, – предположил Артемис.

– Конечно, идиот. Теперь игра совершенно точно закончена. Закончена. Дворецкий – мое скрытое преимущество, как могли бы сказать вы, люди. У меня все тузы на руках. Ты один. Отдай мне лемура и я вернусь в свое время. И никто не пострадает.

– Если Опал получит лемура, то пострадает вся планета, – подумал Артемис.

Опал щелкнула пальцами. – Дворецки, заберите животное.

Дворецки сделал единственный шаг к Артемису и остановился. Его широкая спина мучительно задрожала, а пальцы скрючились, словно пытались скрутить невидимую шею.

– Я сказала, забери животное, ты, глупый человек.

Телохранитель упал на колени, ударяя кулаками об пол и пытаясь изгнать голос из своей головы.

– Дай мне лемура сейчас же! – вопила Опал.

Дворецки сохранил достаточно сил, чтобы произнести три слова: – Иди… в… ад…

Вдруг он схватился рукой за грудь и упал.

– Упс, – сказала Опал. – Сердечный приступ. Я убила его.

– Оставайся сосредоточенным, – приказал себе Артемис, – Опал, возможно, и держит все тузы в руках, но в одном из этих тузов есть дыра.

Артемис пощекотал Джиджи под подбородком. – Спрячься, маленький друг. Спрячься.

С этими словами он подбросил лемура к люстре, висящей на потолке. Джиджи забарахтался в воздухе, а затем ухватился за стеклянную переборку люстры. Он проворно влез внутрь, спрятавшись среди листьев-кристаллов.

Опал немедленно потеряла интерес в Артемису, пытаясь поднять тело Ангелины до уровня люстры. Расстроено завизжав, она поняла, что такая высота непосильна даже для существа с ее силами.

– Доктор Шолк! – закричала она, и где-то ее настоящий рот произнес то же самое. – В спальню, Шолк!

Артемис запомнил эту информацию, а затем, увернувшись от Опал, склонился около кровати матери. Переносной дефибриллятор стоял среди разного медицинского оборудования, расположенного вокруг кровати под балдахином, и Артемис, быстро включив его, протянул все это хитрое приспособление туда, где лежал Дворецки.

Телохранитель лежал лицом вверх, раскинув руки, как будто на его груди лежал невидимый валун. Его лицо было перекошено от напряжения. Глаза закрыты, зубы сжаты, испарина на лбу.

Он расстегнул рубашку Дворецкого, открывая бочкообразную грудную клетку, покрытую шрамами и мощной мускулатурой. Поверхностное обследование показало, что сердце не бьется. Тело Дворецки уже умерло, но его мозг был еще жив.

– Держись, старый друг, – пробормотала Артемис, стараясь сосредоточиться.

Он вытащил электроды из кобуры, снимая с их контактной поверхности защитную пленку и покрывая их специальным электропроводящим гелем. Пока он ждал, когда накопится заряд, электроды, казалось, становилось все тяжелее с каждой минутой. К тому времени, как лампочка-индикатор заряда загорелась зеленым, они были подобно каменным глыбам в его руках.