Несмотря на возраст, моя бабушка мастерски умела закатывать глаза. Да я и сама прекрасно понимала, как глупо это прозвучало. Я не оригинальна. Все, попавшие «в нездоровые отношения» именно так и говорят.
— А какой? — спросила она, и я задумалась.
Ведь те самые несчастные девушки, пытающиеся доказать всем вокруг, что их любимый изменится, слепо в свои силы верят, тем самым обманывая себя. Но разве это мой случай? Ведь я приняла его таким, каков он на самом деле есть.
С его холодностью и закрытостью. Прямолинейностью и упрямством. Перманентным желанием манипулировать и страстью все решать за других. Руками, которые в состоянии уничтожить все вокруг ради своей цели, но в объятьях которых находилось то единственное место, где мне было спокойно. И самое главное, нравилось. Поэтому я выбрала самый честный ответ, который существовал:
— Он такой, который подходит мне.
Бабуля вздохнула. Пару минут мы сидели молча. А потом она спросила тихо:
— Что, влюбилась уже?
— Не знаю, ба, — улыбнулась я, пряча взгляд в собственных ладонях. — Это так сложно. Так страшно. Но так волнительно.
Она хмыкнула и сев рядом, обняла меня своей сильной рукой за плечи.
— Знаю. Поэтому и не хочу, чтобы ты обжигалась. Я ж волнуюсь. Вон, например Костик из тридцать первого дома, ну чем тебе не жених?
— Бааа, — протянула я. — Ну опять ты за свое. Костик, Костик. Мне он даже не нравится. Рыжий и курносый он.
— Зато хороший, работящий. Тебе парень зачем? Любоваться им что-ли?
Я демонстративно закатила глаза.
— Или Пашка твой. Спортсмен, опять-таки, в хозяйстве пригодится.
— Поздно, бабуль.
— Эх, Дианка, — махнула она рукой. — Ничему тебя жизнь не учит. Помнишь народную мудрость «Лучше синица в руках, чем журавль в небе»? Люди ж не зря говорят. А «этот твой» тот еще журавль.
Я улыбнулась.
Может, в таком случае, я тоже журавль?
Потому что только рядом с ним все казалось правильным. Чувство, которое я себе пока не могла объяснить, просто знала, что я — для него. А он — для меня.
Разве остальное важно?
— Гляди-ка, вон и снег пошел. Даст Бог пару дней не растает. Детям хоть снеговика слепить.
Я обернулась.
Мелкий, похожий на крупу снег, медленно кружил за окном. Робкий, едва покрывающий землю. Будто говорящий о том, что все теперь будет по-другому.
Глава 49 — О котах и девушках
СЕВЕР
— Блэкджек, — позвал я, открывая ключом дверь квартиры. — Блэкджек. — Но кот не откликался.
Видимо, уборщица была с утра, она и покормила, а теперь он, как обычно, валялся на моей кровати, покрывая там все слоем белой шерсти.
— Вот же глупый мешок с мехом.
Я прошел на кухню, оставил пакет с кошачьей едой на стойке, опустил взгляд и улыбнулся. На полу, в углу возле раковины, лежала забытая резинка для волос. Розовая. Как будто мазок краски среди серых стен, случайно оставленный чьей-то умелой рукой.
Невероятно, но каким-то удивительным образом эта девушка оживляла все, к чему прикасалась. И мне впервые за столько лет захотелось назвать эту стеклянную коробку домом. И чтобы она снова задержалась здесь. Хотя бы на вечер, а лучше навсегда.
Я потер лоб, коснувшись вчерашней царапины. Губы сами собой растянулись в ухмылке. Придумала же с этим колодцем.
Странная девушка. И все, связанное с ней, странно.
Странная реакция на ее прикосновения.
Странные мысли, которые не покидали голову.
Ни с кем еще такого не было.
Мне нравилось, как она морщит нос, когда смеется, как искрится совершенно живое пламя в ее глазах. Как она, убегая по всему дому, прячется от кота, посягающего на ее голые ноги.
Кот. Боже, совершенно безумная мысль пришла в голову.
Я прикрыл глаза, покачал головой, сам себе не веря, а потом позвал осторожно:
— Снежок…
Со стороны гостиной раздался топот мягких лап. А потом и сам их обладатель прошмыгнул на кухню.
— Вот так, значит? — посмотрел я на его наглую морду, прищурившись. Кот уставился на меня в ответ. — Кто тебя, идиота, из-под колес вытащил? А кто на руках на второй этаж таскал, пока лапы перебинтованы были?
Он лениво потянулся, будто пожал плечами, и посмотрел на меня так, как умеют смотреть только коты.
— А ты? Променял нашу дружбу на девчонку?
Он не ответил, видимо решив, что перейти к умыванию сейчас важнее.
Присев на корточки, я потрепал его по голове и добавил:
— Понимаю. Она… — но договорить не смог, потому что от одного только воспоминания о ее губах по телу пробежала волна жара.
Я помнил, как еще пару месяцев назад, задирая подбородок, Диана упрямо глядела мне прямо в глаза с высоты своего очаровательно-невысокого роста. Каждый раз по-детски поражаясь простым жестам, вроде открываемой перед ней двери или руке, которую я подавал, помогая выйти из машины. Хотя я сам до конца не был уверен, что это не она помогала мне, выводя за собой в какую-то иную жизнь, раскрашенную самыми яркими красками.
А теперь, хотелось смотреть на нее, не отрываясь. Касаться. Чувствовать, оставляя на коже поцелуи. Такие, что с ума сводят.
Закрыв глаза, я едва не рассмеялся.
Разве такое было хоть раз, чтоб так накрывало от одного лишь поцелуя? Разве такое вообще нормально?