Парадокс лося

Шопенгауэр явно находит ситуацию неоднозначной: с одной стороны, безусловно, проявляет к Лауре Хеланто интерес, а с другой – озадачен тем, что границы его территории нарушаются столь продолжительное время. Дверь на балкон приоткрыта, и Шопенгауэр то и дело выходит осмотреть двор, а потом возвращается назад, похоже, не удовлетворенный результатом в обоих случаях. Я его понимаю. У меня сходные чувства. Мне ни с кем не хорошо так, как с Лаурой Хеланто, но я не могу не думать и о каноэ-крокодиле, нафаршированном мною вчера вечером. Бросаю взгляд на настенные часы на кухне. Мне хотелось бы добраться до Парка раньше других. Я еще не знаю, что буду делать с начинкой крокодила, но в любом случае этим нужно заниматься в отсутствие посторонних глаз. Снова смотрю на часы и думаю, что если я уйду сейчас, то…

– Придешь на работу первым, – говорит Лаура.

Я помню похожие ситуации в недавнем прошлом, когда у меня возникали подозрения, что Лаура Хеланто читает мои мысли. Это, разумеется, невозможно, тем не менее множество раз мне казалось, будто она знает, что я собираюсь сказать или сделать. Не понимаю, как ей это удается. По-моему, я не посылаю никаких сигналов и не передаю сообщений о своих намерениях. Напротив, стараюсь все тщательно продумывать прежде, чем что-то произнести или сделать.

– Для тебя важно всегда приходить на работу вовремя, – говорит Лаура Хеланто и улыбается. Ее улыбка не та, что ночью. – Но все-таки не стоит забывать о том, что твои работники в Парке знают, чем им заняться, и без тебя там мир не рухнет. Ведь так?

Мне не хочется врать Лауре.

– Небольшие проблемы с оборудованием, которое мы выводим из эксплуатации, – отвечаю я. – Хочу сегодня покончить с этим делом, не перекладывая его на других.

Здесь все правда: от «Крокодильей реки» нам больше никакого проку, как и Отто Хяркя, какой бы циничной ни была эта мысль. С этим делом действительно надо покончить, причем именно мне, его нельзя никому перепоручить.

Лаура Хеланто окидывает меня быстрым взглядом и говорит:

– Мне в тебе это сразу понравилось, с первого дня.

– Что именно?

– Помимо всего прочего, ты такой… обязательный.

Я подвожу Лауру Хеланто на машине в ее мастерскую, а потом делаю то, чего не делал никогда прежде: мчусь в Парк, даже не пытаясь соблюдать разрешенную скорость. Наш фургончик для доставки грузов не предназначен для таких гонок. Порывы ноябрьского ветра бросают его из стороны в сторону на открытых участках дороги, а приемистость этой колымаги оставляет желать лучшего. Я всегда полагал, что превышать скорость глупо. При езде в городе это позволяет сэкономить считаные секунды, в лучшем случае – несколько минут. Но именно теперь мне дорого каждое мгновение, каждая минута. С удивлением замечаю, что меня вовсю обгоняют еще более отчаянные водители. Мне трудно представить себе, что у них могут быть более срочные дела. Что это за дела? Несколько трупов? Несколько крокодилов? И многим ли из водителей «ауди» – превышение скорости, похоже, является обязательной опцией этой немецкой машины – не дают покоя завернутые в коврики мертвые тела? Мои мысли мечутся, а глаза перескакивают со спидометра на часы.

Я проскакиваю пока еще пустынную парковку перед Парком приключений. Объезжаю здание, сворачиваю на стоянку для машин сотрудников и вздыхаю с облегчением. Ни машин, ни велосипедов, вообще никаких транспортных средств. Ставлю фургон на обозначенный белой краской прямоугольник, взбегаю по лестнице на погрузочную эстакаду, быстрыми шагами прохожу по стальной площадке к двери и открываю ее. Пробегаю кабинеты сотрудников, отмечая про себя, что и там никого нет. Затем открываю дверь на улицу и прислушиваюсь. Вроде все тихо.

Похоже, обстоятельства мне благоприятствуют. Остается решить всего одну проблему вместо нескольких. Тот случай, когда можно порадоваться, хоть эта проблема и не из легких.

Огибаю тир с ружьями-тромбонами, поворачиваю, подхожу к «Клубничному лабиринту», и за ним мне открывается вид на…

…совершенно пустую площадку.

В последний момент, чтобы не рухнуть, я успеваю прислониться к стене «Клубничного лабиринта».

Это позволяет мне удержаться на ногах, хотя в глазах все плывет, а в голове раздается какой-то гул. Головокружение длится лишь несколько секунд, и его сменяет дрожь во всем теле. Я в буквальном смысле слова не могу поверить своим глазам. Мне приходится сосредоточиться на том, чтобы просто заставить себя дышать как обычно. Осторожно отступаю на шаг от стены «Клубничного лабиринта» и продолжаю пялиться в пустое пространство перед собой, хоть и понимаю, как это глупо.

«Крокодилья река» исчезла.