Парадигма

Однорукий покачал головой. Его низкий безжизненный голос страшно прозвучал в тишине:

— Храм не отпустит. Теперь он будет с вами всегда. Пока рано или поздно не убьет. Убегать бесполезно, ведь ваша душа уже сожрана им. И неважно как далеко вы окажетесь от него. Кара неминуема.

Глава четвертая. Хен

Геткормея, леса близ Мореша

— И что дальше было с этим магом? — спросил Звон, подкинув в костер еще поленьев.

Ухмыляясь, Хен хитро обвел глазами команду. Сегодня удачный день: все слушают с интересом, задают всё новые и новые вопросы. Никто даже не вспоминает про Тощего, который ушел погадить в кусты да так и не вернулся.

— Ну, слушайте внимательно! В общем, этот колдун был весь из себя сурьезный, как бабка моя, когда у нее цыплят лисы крали. Худющий, под глазами такие мешки, будто и не спит совсем. Короче — настоящий Золотой Посох, а не какой-нибудь вшивый алхимик. И татуированные ученики у него такие же: кожа да кости, страшно посмотреть. Наши девчонки постоянно им жрачку носили да на сеновал звали…

Костер приятно потрескивает, язычки пламени танцуют на поленьях, а сизый дымок поднимается к верхушкам дубов. Лес готовится к предстоящей ночи и потому затих — ни тебе пения птиц, ни шуршания в кустах. За плотной листвой невидно ни звезд, ни луны.

— А татуированные молчат, на баб даже не смотрят. Это я потом узнал, что им колдун языки отрезал, дабы не выболтали чего важного.

— Ври да не завирайся! — воскликнул лежащий на боку Рыжий. — Как же тогда маг колдовать будет, если его помощники только блеять и умеют.

Хен пренебрежительно махнул рукой, откусил кусок черствой лепешки, сказал, жуя:

— Ну… это… ты ф… пут… ешь…

— Чего? — не понял Рыжий.

Проглотив, Хен ответил:

— Говорю, ты путаешь! У магов школ-то много! И не везде татуированные говорить что-то должны! Некоторым только думать надо!

— О чем?

Сидящий рядом с ним Толстяк пнул локтем его в плечо:

— Пусть дальше рассказывает! Наплевать на этих помощников.

Растянув губы до ушей, Хен продолжил:

— Этот маг, парни, особые опыты делал! — Он наставительно поднял указательный палец. — С трупами копошился, мышей мучил, жаб потрошил — и все ради того, чтобы понять, как живые существа устроены! Мол, почему у этого кузнечика кровь желтая, а у собачки какой — красная? Загадка… Днями и ночами колдовал в полях, рисовал на земле непонятные знаки… А я всё видел, сидел в кустах и следил. Впрочем, когда вы у меня гостевать будете, порасспрашивайте местных: они тоже видели.

Слушая, Звон снял с вертела прожаренную мясную тушку и принялся резать её на толстые ломтики. По левую сторону от него лежат уже освежеванные кролики.

— В общем, — продолжил Хен, смачно рыгнув, — этот маг кое-что открыл, некое таинство превращения неживого в живое, которое обещало перевернуть весь привычный уклад мира! Как только все бы узнали о его положительных результатах, то сам царь снял бы со своей божественной головы золотую корону и в слезах бы отдал её колдуну!

Парни заулыбались. Кроме Лысого — тот перебирает в ладонях ягоды, которые вчера насобирал Тощий. Брови нахмурены.

— Заперся этот маг с учениками в амбаре, что стоит рядом с домом, который арендовали у наших Золотые Посохи. И не видел их никто целых семь дней! На восьмой маг вышел…

Хен замолчал.

— Ну, — сказал Мирт, гладя козлиную бородку.

— Не томи уже! — бросил Рыжий.

— На восьмой день маг вышел… И вместо лица у него красовался зад!

Команда разразилась смехом. Бедняга Звон едва не выронил вертел с нанизанным кроликом, Толстяк, закрывая ладонью глаза, противно захрюкал, а Рыжий, трясясь, полностью лег на землю — хохочут все, кроме Лысого.

— Здоровенная такая мужская жопа! — воскликнул Хен, помахав ладонями перед собой. — Волосатая и прыщавая! Наши местные, как только увидели его, тут же принялисьржать и показывать пальцами! А бедняга мычит, ничего сказать не может. Ученики его смущались, равно как и остальные маги. Вскоре того несчастного отправили обратно в Эшкиат, откуда он и прибыл…

Довольный собой он, ухмыляясь, прислонился спиной к стволу дуба, сплюнул в траву.

Когда хохот чуть затих, Лысый хмыкнул и заявил спокойным тихим голосом:

— А наш Тощий-то сожрал срань-ягоду.

Снова взрыв смеха. Любой деревенский в курсе: маленькие гроздья красных ягод, растущие на пышных низкорослых кустах, есть нельзя — иначе у тебя расстроится желудок. А если с ними переборщить, то вообще можно стать частью Плаща Смерти Сеетры. Хен всё утро наблюдал за тем, как парнишка тайком то и дело бросал в рот красныеягодки, но никому ничего не сказал, пусть будет уроком — да и весело же!

Кусты возле Звона зашевелились, из них показался ошалелый Тощий. Глаза безумные, нижняя губа дрожит, кожа бледная как у трупа, портки спущены. Хен раскрыл рот от удивления. На несколько бесконечно долгих мгновений повисла абсолютная тишина, нарушаемая лишь скрипом деревьев. Вся команда уставилась на голого паренька.

Тот обиженно затараторил:

— Я-штаны-спустил-сходил-по-нужде-думаю-пора-возвращаться-лист-ближайший-сорвал-и-подтер-а-потом-как-защипало-я-закричал-но-никто-не-пришел…