Папийон

— Я не стану арестовывать вас и снимать на берег за весьма серьезное преступление, которое вы сейчас совершили. Вы наказаны гораздо сильнее уже тем, что вас возвращают в Гвиану.

И вот наконец мутные воды Марони. Мы находились на палубе. Тропическое солнце уже начинало палить землю, было девять утра. Мы медленно продвигались вверх по реке, где когда-то я несся вниз по течению, подгоняемый отливом. Охранники явно радовались возвращению. Во время плавания море было неспокойно, и они были счастливы, что путешествие наконец окончено.

16 ноября 1934 года

На пристани — невероятное скопление народа. Чувствовалось, что люди сгорают от любопытства взглянуть на тех, кто не побоялся предпринять столь долгий и опасный путь. Я слышал обрывки разговоров.

— Вот этот, раненый, Папийон. А вот Клозио. А там, позади него, Матуретт. И так далее.

В тюремном дворе возле бараков выстроились группами шестьсот заключенных. Около каждой группы — охранник. Первым я узнал Франсиса Серра. Он плакал и не скрывал слез. Стоял он на подоконнике больницы и смотрел на меня. Чувствовалось, сострадание его искренне. В центре двора мы остановились. Комендант взял мегафон:

— Этапники! Теперь вы поняли, что бежать бессмысленно! В любой стране вас арестуют и передадут Французским властям. Никому вы не нужны! А что ждет этих пятерых? Суровый приговор — тюрьма-одиночка на острове Сен-Жозеф, а затем, на весь оставшийся срок — пожизненные каторжные работы. Вот и весь выигрыш от побега. Надеюсь вы поняли, что к чему? Стража, отвести их в карцер!

Несколько минут спустя мы оказались в особой камере, в отделении для особо опасных. Я сразу же попросил заняться моими ногами — ступни распухли и были сплошь в синяках. Клозио сказал, что у него под гипсом жжет ногу. Мы снова пытались… А вдруг отправят в больницу? Тут вместе с охранником появился Серра.

— Вот вам и санитар! — сказал охранник.

— Ну как ты, Папи?

— Болею. Надо бы в больницу.

— Постараюсь устроить. Но после того, что вы здесь натворили, это будет почти невозможно. То же относится и к Клозио. — Он помассировал мне ноги и смазал чем-то, затем проверил гипс у Клозио и ушел.

— Нет, ничего не вышло, — сказал он мне назавтра, когда пришел делать массаж. — Может, хочешь попасть в большую камеру? Наручники там не снимают, но ты по крайней мере будешь не один. А быть одному, особенно в таком положении, паршиво.

— Верно.

Три дня спустя меня перенесли в большую камеру. Там сидело человек сорок, все они ждали военного трибунала Одни обвинялись в краже, другие в грабеже, третьи — в поджоге, убийстве, попытке к побегу и даже каннибализме Мы спали на огромной деревянной платформе по двадцать человек в ряд В шесть вечера всех приковывали к металлическому брусу длиной метров пятнадцать за левую ногу при помощи железного кольца, а в шесть утра кольца снимали, и весь день мы могли сидеть, играть в шашки, разговаривать и бродить по проходу, который называли аллеей Так что скучать не приходилось. Ко мне подходили и поодиночке, и группами послушать историю нашего побега. И единогласно сходились на том, что надо быть психом, чтобы вот так, по своей доброй воле, бросить племя гуахира и таких замечательных жен, как Лали и Зарема.

— Ты только скажи, приятель, ну чего тебе там не хватало? — спросил один парижанин, выслушав мою историю. — Трамваев? Лифтов? Кино? Электричества? А может тока высокого напряжения, который подводят к электрическому стулу? Может ты хотел искупаться в фонтане на Пляс Пигаль? Ты имел двух баб, одна лучше другой! Жил себе в чем мать родила на берегу океана среди таких же голых людей, жрать и пить — пожалуйста, охотиться тоже можно. Море, солнце, теплый песок, даже жемчужины в раковинах — все твое, только заикнись. И ты не придумал ничего лучшего, как бросить все это, — ради чего?! — Чтобы перебегать улицу и смотреть, как бы тебя не задавила машина, платить ренту, платить портному, за электричество, телефон… И работать как Карла на какого-нибудь босса, чтоб не сдохнуть с голоду? Нет, парень, я тебя не понимаю! Ты ж был в раю! А вернулся в ад, причем добровольно. Ну ладно, как бы там ни было, а я тебе рад, поскольку ты наверняка попробуешь свалить еще раз. Можешь на нас рассчитывать, мы тебе поможем. Верно ребята? Все согласны?

Все были согласны, и я их поблагодарил.