Папенькина дочка

Дверь мне открыла мать Виктора — Нина Михайловна, невысокого роста, плотная женщина. Где-то в глубине помещения до меня донесся хриплый голос его отца: «Кто это там?»

Я тут же ответил:

— Это я, Андрей!

— Ах, Андрей. Давно не был, давно. Ты, проходи, Виктор уже ждет! — сказал, вывалившись из комнаты в прихожую, Василий Владимирович — крупный, знающий себе цену мужик.

Василий Владимирович Преснов был очень доволен своей жизнью — он с семьей жил в большой отдельной квартире, выданной ему заводом, получал прилично и часто за спиной я от него слышал: «Ну, и что, что Николай Валентович имеет приличную должность? Я рабочий, но у меня зарплата по более его будет».

Годы лихолетья — застоя и так называемой перестройки с Василия Владимировича Преснова уже пенсионера лоск довольства сдули. Он ходил, мыкался по улицам и всем знакомым, а порой даже чужим людям жаловался: «Обобрали нас. Не пенсия — слезы. Я всю жизнь проработал кузнецом — не каждый смог бы, не каждый. (Тут он был прав.) А они — эти буржуи обещали нам счастливое будущее! Мы, как дети верили им! Обманули нас, обманули, вот раньше жили, так жили! Нужно гнать этих кровопивцев с трона, гнать взашей. У нас разные дороги. Им, нас рабочих не понять».

Танцы в доме культуры были не часто два раза в неделю. Это меня устраивало. Я не хотел огорчать Физурнова. Мое своевольное поведение не должно было сказаться на спортивных результатах — иначе мне несдобровать.

Дом культуры я посещал осторожно. Для меня было важно знать, девушка пришла или нет. Я, входил в зал, осматривался. Находил ее — в противном случае — отправлялся домой. Танцевать я не умел, крутился возле ребят Виктора и Михаила — пробовал: под быструю музыку — прыгал, а под медленную — топтался, переминаясь с ноги на ногу. Все это я проделывал, приглашая своих знакомых — местных девчонок. Моя зазноба была не из их числа — приезжая.

Наш городок держался только за счет машиностроительного завода. Его сокращенно называли — «машзаводом». Я не знал ни одной семьи, в которой хотя бы кто-то из ее членов когда-нибудь да не работал на нем. На машиностроительном заводе работала моя мать. На нем работали родители моих друзей.

Техникум снабжал завод специалистами, а нашим парням еще давал невест. Многие девушки после его окончания, выйдя замуж, оставались жить тут же в городке.

На танцах крутились в основном свои ребята, — чужие — иногородние — остерегались. Если и ходили, то только «сорви головы». Им было море по колено. Они, не глядя на размеры кулаков наших парней, какими бы они не были большими — не боялись.

Местные — свои девчонки у нас в городке особым расположением у ребят не пользовались. Все внимание отдавалось приезжим. Прежде, всего, из-за того, что они вели себя более расковано — не чувствовали рядом за собой надзора родителей. Еще с ними было легко общаться. Не маловажное значение имело и то, что многие из них до того поражали нас своей красотой — мы просто обалдевали.

Правда, я, долгое время, не обращал внимания ни на своих девчонок, ни на чужих — приезжих. На лекциях я слушал преподавателей, а не крутил по сторонам головой. Из-за этого друзья надо мной часто подтрунивали. Они считали, что я у себя на уме. По их мнению, раз я пришел из армии, то должен был гулять напропалую, но вот не гулял, это многих задевало.

Для них я был не от мира сего. Однако издеваться надо мной они не смели, опасно было. Я имел большие кулаки, прощать мог только самым близким мне людям. Надо мной изгалялся Виктор Преснов или же Михаил Крутов. И то потому, что в их насмешках не было злобы. Еще, мне они были знакомы со школы. Это что-то да значило.

Я с интересом наблюдал, как Преснов, толкая в бок Михаила, крутившегося рядом и «делая глаза» в сторону моей зазнобы каким-то ненормальным, голосом, отделяя каждое слово, декламировал мне:

— «Андрей», «Асоков», «ну», «что», «ты» «ее», «боишься»! «Подойди», «пригласи» «на танец». «Будешь танцевать», «спроси», «как» «ее» «зовут» «и всего делов!». Хочешь, я подойду? — Крутов демонстративно понарошку тер кулаками глаза, после пальцем оттянув веко, восклицал:

— Я, не могу, сейчас заплачу! Хы-хы-хы…

— Нет здесь никакой романтики, — тут же оттолкнув локтем Михаила, влезал Виктор. — Все просто! — Возможно, так оно и было. Однако я не торопился.

Незнакомка мне понравилась ямочками на щеках и неторопливой размеренной походкой. На танцы она приходила не одна, с подругами. С ней рядом я часто видел девушку, чисто деревенской внешности — Полнушку с румяным лицом. Еще иногда на глаза попадалась особа с большой красивой грудью и длинными каштановыми волосами, в которых можно было запутаться. В них после запутался мой друг Виктор.