Пансион благородных девиц

В этот момент едва уловимое движение около ног Генри привлекло его взгляд, и он с криком отпрыгнул от стены назад: неестественно длинные десять иссохших пальцев с длинными ногтями, что вытянулись из вентиляционной решетки, лишь слегка успели коснуться его ног. Прежде чем они исчезли, Генри успел заметить, что на одном из длинных пальцев был надет перстень с большим красным камнем.

– Твою мать! – закричал он. – Да что за чертовщина здесь творится?!

Именно в это мгновение над ним включились все лампочки в огромной хрустальной люстре, которые, по всей видимости, от резкого скачка напряжения, тут же принялись взрываться, от чего мелкие стеклянные осколки стали разлетаться по всей библиотеке. Генри, ухватившись руками за голову, согнулся и стал пробираться к выходу, не глядя вперед. К звуку падающего на пол и столы битого стекла добавилось шуршание платья. Он уже знал этот звук. Открывая дверь библиотеки, он на мгновение обернулся и увидел стоявшую прямо под люстрой с лопающимися многочисленными лампочками ее. Генри не сомневался: это была Абигейл. Она стояла с идеально ровной спиной, руки были сложены немного ниже уровня талии, волосы были собраны в красивую высокую прическу. Ее бледные губы растянулись в улыбке, а на пальце сиял красный камень в золотом перстне.

Генри закрыл за собой дверь.

– Мы уезжаем, – сказал он Оливии, доставая из-под кровати свою сумку.

– Это еще почему? – спросила девушка, отложив в сторону книжку.

– Мне здесь не рады. Мне уже не раз давали это понять.

– И кто же?

– Не знаю, – Генри искал по комнате свои вещи, – а если скажу, то, несмотря на то, что ты мне говорила о своем отношении к потустороннему, ты меня на смех выставишь. Или решишь, что я все-таки спятил. Пускай я спятил. Но мое безумие проявляется только здесь. Мне надо уехать.

– Я никуда не поеду, – сказала Оливия, громко захлопнув книжку, – и ты тоже.

– Свет уже появился, – сказал Генри, – соответственно, проблема была не серьезной. Кларисса повезет обратно того небритого специалиста, верно? Значит, она сможет отвезти и нас.

– Но уже поздно, поезд будет только завтра, – возразила Оливия.

– Наплевать, подождем на станции. Даже на той заброшенной станции мне будет комфортнее, чем здесь.

– Нет, – отрезала девушка. – Завтра ты допишешь портрет Клариссы. После этого можно уходить.

– Сдался тебе этот портрет?! – закричал Генри.

– Не кричи на меня, – Оливия поднялась с кровати. – Не повышай на меня голос.

– Прости, – тихо сказал он, – но я на взводе. Я и думать не хочу о том, что мне придется провести здесь еще одну или две ночи.

– А ты не думай, – улыбнулась Оливия. – Хочешь, мы прогуляемся?

– Я хочу прогуляться в парке у нашего дома, – сказал Генри. – Здесь мне омерзителен каждый угол, каждый дюйм этой земли!

Оливия снова села на кровать, явно обидевшись на слова Генри. Однако он не стал тут же падать перед ней на колени и просить прощения за свои слова, как сделал бы это еще неделю назад.

– Меня преследуют мертвецы, – сказал он. – Да, Оливия, мертвецы. Я не знаю, почему, но я постоянно их вижу. И, поверь, они не желают мне добра.

– Они разговаривают с тобой? – тихо спросила девушка, глядя в пол.

– Что? – удивился Генри.

– Они, – повторила Оливия, – эти мертвецы – они разговаривают с тобой?

– То есть тебя не волнует сам факт, что я их вижу, тебя волнует, не болтаю ли я за чаем с покойниками?

Оливия в ответ лишь уставилась на Генри.

– Ты тоже их видишь?

– Я уже говорила, что нет, – сказала девушка. – Но ты не ответил на мой вопрос.

– Нет, они со мной не разговаривают, – ответил Генри и соврал. Подумав секунду, он добавил: – Кроме дружка Джонатана.

– И что они тебе рассказали?

– Что мне пора сваливать. И для убедительности приложились лопатой к моей голове.

– Что конкретно ты видел? – спросила Оливия.

– Ты зачем спрашиваешь?

– Интересно…

– Интересно… – повторил Генри. – Ей интересно… Прости, но я снова повышу голос, потому что нервы у меня уже ни к черту. Тебе интересно?! А мне ни хрена не интересно! Меня эти долбанные высохшие дохлые мужики во главе с твоей прародительницей уже достали!

– Что ты сказал? – переспросила Оливия, кажется совсем не обратившая внимания на тон Генри.

– Ты прекрасно слышала, – ответил он. – И не говори, что я выражаюсь, как Итан. Мне наплевать на это. Здесь по-другому и не скажешь.

– Нет, – сказала девушка, – повтори, кого ты видел…

– Толпу высохших мертвецов, – более спокойным тоном сказал Генри, – и пару раз, в том числе прошлым вечером в галерее – ту самую Абигейл с портрета. В ее черном платье.

– Абигейл? – глаза Оливии загорелись интересом.

– Не знаю, почему, но эта тетка хочет меня если не убить, то выжить отсюда точно, – ответил Генри.

– Не говори так о ней, – строго сказала Оливия.

– Да что с тобой такое, Лив? – Генри свел брови к переносице. – Я понимаю, что она – твоя дальняя родственница, но она жила почти двести лет назад. А вот я живу здесь и сегодня! И эта дамочка со своими сторожевыми безглазыми церберами очень даже сильно меня сегодня напугала.

– Сегодня? – оживилась Оливия. – Где, когда?