Паноптикум

Но и оставаться прежней послушной девочкой уже не могла. Особенно часто дух неповиновения овладевал мной, когда меня демонстрировали в моем аквариуме. Иногда я строила рожи посетителям, если они слишком приближались и прижимали носы к стеклу. Однажды я оскалила зубы, как собака, и две молодые женщины упали в обморок, так что пришлось приводить их в чувство нюхательными солями. Но почти никто не замечал этих мелких эскапад, даже Морин, потому что вне аквариума я держалась с подобающим смирением. Я мыла посуду и помогала развешивать белье после стирки. Сотню раз в день я расчесывала волосы и неутомимо скребла руки смесью мыла со щелоком, чтобы устранить синюю краску, которой они были окрашены в аквариуме. По вечерам я не отступала от распорядка, установленного для меня отцом. Читала классиков, которых он мне рекомендовал, рано ложилась спать. Но с каждым годом мной все больше овладевало мое природное любопытство. Оно не давало мне покоя, даже когда я изо всех сил старалась вести себя примерно. Открывая окно спальни, я ощущала запах соли, рыбы и человеческого желания. Я знала, что мне надо: найти свое место в жизни, не идти путем, предначерченным мне отцом, а самой выбрать его. Меня интересовало, какие прически делают другие девушки моего возраста, – мои-то волосы были заплетены в косички, как у маленькой девочки, – как они учились танцевать, как покупали шелковые платья в магазинах, заводили друзей. Я с завистью смотрела на девушек, которых встречала на улице. Мне казалось, что они вполне освоились в окружающем мире, в то время как мне были доступны лишь его отдельные кусочки. Я, возможно, была в Бруклине единственной, кто знал, что сердце колибри бьется с такой частотой, что ты слышишь непрерывное гудение, когда она садится на твой палец, чтобы выпить подслащенной воды из пипетки. Я знала, что панцирь черепахи надо смазывать зимой оливковым маслом, чтобы он не растрескался, что когда она засыпает, то втягивает внутрь конечности и голову и, убаюкивая себя, покачивается взад и вперед, как дитя в колыбели. Но я хотела знать то, что не имело никакого отношения к миру природы – и вместе с тем было ее неотделимой частью.

Я хотела узнать любовь.