Пандемия

Решение оказалось верным. В армии меня научили брать на себя ответственность за других и руководить людьми. Университет набил мне голову фактами и знаниями, научил мыслить и решать теоретические задачи. Но управления другими от меня не требовалось. Армия стала в этом плане истинной находкой. К тому же она сделала величайший подарок, открыв мне глаза на самого себя. Армия испытала меня на прочность, чего не случалось в школе и университете. Я понял, что лучше всего действую в критические моменты. Когда приходилось быстро принимать решения в напряженной ситуации, я не ведал колебаний. Ради таких моментов стоило жить, я ждал их, как очередного поединка на ринге. Однако в реальной жизни рядом не было судьи, готового развести бойцов, никто не звонил в гонг.

До сих пор я считаю, что для человека лучшая первая работа — та, которая позволяет ему разобраться в себе. Поняв себя, я избежал многих жизненных тупиков. Вокруг полно манящих возможностей, но я рано усвоил, что путь к счастью и успеху открывается, если ты умеешь вовремя сказать «нет».

Я избегал рутины, любил переезды, ежедневную смену занятий. Перед окончанием первого срока службы меня вызвали на беседу и предложили иную возможность послужить правительству Ее Величества — на более ответственном посту. Я клюнул на патриотический посыл. Собеседование перед приемом на работу было сложной и странной процедурой, заслуживающей отдельной книги. Подозреваю, что оно планировалось индивидуально в зависимости от особенностей кандидата. Меня много раз проверяли и перепроверяли, прежде чем началось собственно обучение. Через год, в 1959-м, я стал сотрудником Гибралтарской торговой компании.

Для посторонних я торговал антиквариатом. Работа предполагала частые поездки, перевод крупных денежных сумм иностранцам и зарубежным правительствам, розыск раритетов, пропавших во время войны. На самом деле я состоял агентом службы внешней разведки Ее Величества, или МИ-6, как ее почти все звали. Меня распирало от сознания важности моей работы. Я был счастлив как никогда.

Мать встревожилась, когда я поступил на военную службу. Переход в Гибралтарскую торговую компанию заметно успокоил ее нервы. Отец же отреагировал неожиданно — с веселым удивлением и в то же время признательностью. Похоже, сразу догадался, что к чему. В итоге мы стали ближе, начали вступать в длительные беседы философского характера. Роберт открылся мне с совершенно новой стороны. Я стал ему по-настоящему интересен, чего не случалось раньше или по крайней мере со времени моей учебы в университете, когда стало ясно, что ученого из меня не выйдет. Я знал, что обманул надежды Роберта, хотя он ни разу не показал свое разочарование. Как и все родители, он желал, чтобы я полюбил то, что было дорого ему, и продолжил начатое им дело.

Приезжая домой из-за границы, я привозил всякие безделушки, которыми мать украшала гостиную. Отец ставил их на полку в своем кабинете и расспрашивал меня о путешествиях с лукавым выражением, словно знал об их истинном назначении.

На пасхальные выходные 1965 года я выяснил, насколько он был в курсе моей работы.

Я сидел в кабинете отца, совершенно не готовый к его предложению.

— Я хочу, чтобы на следующей неделе ты поехал со мной в Гонконг.

— Не могу. У меня встреча с новым клиентом в Варшаве.

Роберт встал, подошел к книжной полке слева от стола, отодвинул несколько предметов и нажал на заднюю панель. Она со щелчком открылась, открыв доступ к небольшому сейфу. Роберт открыл его, достал фотографию и подал ее мне.

— Двадцать лет назад я помог создать это устройство, — сказал он.

Я видел эту картинку много раз, но тут держал в руках оригинал, отпечатанный неизвестным человеком на месте испытаний первой ядерной бомбы. О том, что в них участвовал мой отец, я слышал впервые.

— И каждый день об этом жалею. Знаешь, сколько ядерных боеголовок существует сегодня в мире?

Не отрываясь от фотографии, я ответил:

— Тридцать семь тысяч семьсот сорок одна. Или около того.

— И они намного мощнее сброшенных на Японию. — Отец сделал паузу, ловя мой взгляд. — Главный враг человечества не коммунизм. Мы сами для себя самый страшный враг. Впервые в истории мы получили в руки средство, которым способны себя уничтожить. И я помог создать это смертоносное оружие. С тех пор я потратил годы на то, чтобы оно никогда больше не было пущено в ход.

— Как?

— Я — член организации, создающей новое устройство, способное изменить природу человечества. Действие его не ограничено и затронет любого человека любой национальности, расы или религии. В нем — наше спасение. Возможно, оно — единственный шанс на выживание человеческого рода.

Я даже подумал, не тронулся ли он слегка умом после долгих часов работы в лаборатории.

— Какого рода… устройство?

— Ты все со временем узнаешь. Кого-кого, а тебя не надо учить важности сохранения тайны.

Тут я окончательно понял: Роберту известно, что я шпион.