Памирская быль

Приближались сумерки. Как было всем нам приказано, я не трогался с места. Был убежден, что меня найдут. Не сегодня, так завтра. Решил, что задержка альпинистов произошла не случайно: кто-то из нас мог потерпеть неудачу…

Уже стемнело, когда я заметил силуэты людей. Они двигались стороной, спускаясь вниз. Стал кричать изо всех сил. Вскоре подошли альпинисты из общества «Буревестник» Валентин Божуков и Валерий Путрин, которые искали меня. Вместе мы спустились ниже, где уже устраивались на ночевку наш руководитель Александр Петриченко и двое альпинистов. Провели ночь в тревожном сне. Прислушивались: не кричит ли кто?

Обсудив обстановку, мы решили, что самое неприятное могло произойти с нами. Петриченко чудом спасся. В нелучшем положении оказался Морозов. Остальные парашютисты спускались на площадку, это мы видели и надеялись, что все у них благополучно. Успокаивали сами себя.

Спать на высоте шести тысяч метров неприятно. Только заснешь, и тут же просыпаешься: не хватает воздуха.

Рано утром к нам подошла еще одна группа альпинистов. Принесли подполковника Морозова, получившего серьезную травму и обмороженного. Укутанный в спальный мешок, он чувствовал себя плохо. Нас всех это тревожило. Ему был нужен покой, а мы его тащили по горам. Он просил воды или хотя бы снега. Но снег был, словно песок, жесткий, не вкусный. Таял в ладонях, тут же испарился. Пить хотелось всем.

В одном месте мы взобрались на крутую ледяную гору и оказались на гребне. Предстояло спускаться по гладкой блестящей стенке сплошного льда с высоты не меньше десятиэтажного дома.

Мучительно трудно было нести Морозова по ледяному гребню шириной в несколько шагов. Достаточно кому-нибудь сделать одно неосторожное движение, и все мы, связанные веревками, могли покатиться по скользкому склону в пропасть.

Ночевали в ледяных пещерах. Мы слушали, как в темной недосягаемой глубине колыхалось озеро, но достать воду было невозможно.

Через двое суток в полдень показался вертолет. Сначала он сбросил вымпел с запиской:

«Прошу дать сигнал вертолету. Если Сидоренко с вами, встать всем в одну шеренгу. Если он мертв и оставлен вами в районе вершины, встать кучкой. Если же вы не обнаружили Сидоренко, пусть люди в красном отойдут в сторону. 13.00, 31/VII-68».

Подписал руководитель поисково-спасательной группы доктор технических наук Кирилл Константинович Кузьмин.

Сигнал вертолету был дан. Все встали в одну шеренгу: «Сидоренко здесь».

А еще через сутки, когда мы уже добрались до промежуточной базы, стало известно, почему в поисковой группе так встревожились за меня. Оказывается, парашютистов, которых бросило на скальную гряду, нашли сравнительно быстро. Снизу альпинисты видели, как всходящий поток воздуха у поверхности гор гасил, складывал купола парашютов, и ребята, словно подбитые соколы, падали на скалы.

О Морозове тоже успели сообщить в лагерь, что он жив, но получил травму ноги, а вот обо мне долгое время руководство ничего не знало, меня считали пропавшим без вести.

Пять суток спускались мы к подножию гор, где, как и прежде, ярко-желтым ковром лежали высокогорные лужайки. Наконец, вышли, пробились. Появились мы, как солдаты из окружения: голодные, раненые, но выстоявшие».

ИЗ РАССКАЗА СЕВАСТЬЯНОВА

«…Леденящая струя воздуха обожгла глаза. Удар — раскрыт парашют. И тишина. Только шипит кислород да слышен гул уходящего самолета. Десять куполов в воздухе. Все нормально. Сразу снял фотоаппарат и успел щелкнуть спускающегося рядом Прокопова. Стал искать знакомую площадку приземления Площадка оказалась почти под ногами, а сильный боковой ветер уносил меня в сторону, на скалы. Понял, что горы преподнесли нам опасный сюрприз. Ветер резко изменил направление…

Да, не избежать встречи с черными скалами. Рассчитываю попасть на крошечные снежные «пятачки» между острыми камнями. Уже подготовился к приземлению, но вдруг ветер, «упираясь в гребень», бросил мой купол в сторону почти под прямым углом. Едва успел среагировать и вынести ноги вперед, как налетела земля. Удар. Меня тут же перевернуло через голову, и я покатился по склону, а надутый ветром купол потащило вдоль гребня. Пытался отцепить замки и отсоединить купол, но руки бились о камни, снег залеплял глаза… Трудно было что-либо сообразить. Перед глазами мелькнула пропасть. В какую-то долю секунды все же удалось отцепить замки. Парашют унесло в пропасть. Я остановился, упершись в последний выступ склона…

Казалось, что всего насквозь продувает ветер — ведь скалы выпустили почти весь пух моей куртки. Совсем замерзли руки.