Памир без легенд (рассказы и повести)

-- Не убило. Подрывнику Гульмамадову ногу сломало, а Терентьич--прораба знаешь?--спрыгнул на снег, с ним вместе в реку скатился. Вылез-то целый, но, кажется, воспаление легких схватил... Фельдшер с восьмидесятого уже верхом выехал, а медикаменты, целый ящик, понимаешь,--у нас. Курбанов неделю назад взял его на свою машину, а сейчас глядим -- ящик этот за палаткой лежит.

Рассуждения о том, может ли Нафиз, не дожидаясь возвращения водителей, выехать в самостоятельный рейс, были недолгими. Пономарев брал ответственность на себя, но Колька решил запросить управление.

Начальник строительства, узнав, что погода хорошая и что уехавшие за мясом машины вернутся не раньше чем через два дня, разрешил Нафиз выехать. Час спустя машина была к рейсу готова. Радостная, заранее торжествующая Нафиз, накинув на плечи ватник, вывела грузовик из сарая. Колька и Пономарев взвалили на платформу ящик с медикаментами, несколько длинных бревен, закрепив их крест-накрест на кузове, три круга веревок, топор и несколько кайл. Бревна, веревки и инструмент нужны были участку для закрепления оползня.

Путь предстоял большой. Нафиз прихватила с собой запасные канистры с горючим и маслом.

-- Счастливо!--промолвила Нафиз, нажав на педаль стартера.--Колька, уйди с дороги!

-- Постой, постой, а с фарами что у тебя, понимаешь?

-- Ладно там--с фарами. До темноты успею вполне! -- насмешливо отозвалась Нафиз, давая ход.

Колька отскочил от машины.

-- Нехорошо это, понимаешь! -- крикнул он, припустившись рядом с машиной.

-- Понимаешь, понимаешь,--передразнила его Нафиз.--Все понимаю, но только нет у нас лампочки ни одной!

Этих слов Колька, оставшийся сзади, уже не услышал. Нафиз, прибавив газа, вывела машину на тракт и помчалась к лиловеющему на юге перевальному гребню, которым замыкалась широкая и ровная каменная долина нагорья.

Солнце стояло в зените, дорога по долине была прямой и гладкой, и, хотя впереди высились два перевала, весь путь до участка требовал не больше восьми часов. Нафиз не беспокоилась ни о чем: перевалы разделаны хорошо, а четырехкилометровая высота долины над уровнем моря могла бы сказаться на ком угодно, но только не на таджичке, рожденной в здешних горах. С первых дней своей жизни привыкла Нафиз и к разреженному воздуху, и к резким сменам температуры, и к одиночеству в безмерных горных пространствах.

Первые минуты пути Нафиз внимательно прислушивалась к рокоту двигателя,--он был монотонным и ровным. Окончательно умиротворенная, Нафнз стала поглядывать на дали широкой долины.

Обтесанные ледниками, проползавшими здесь в самую последнюю геологическую эпоху, горы справа и слева были округлыми, отдельными, будто плавающими в каменном океане долины. Глубокие ущелья начинались дальше. За вторым перевалом тракт скатывался в одно из таких ущелий вместе с пропилившей его рекой.

Сколько раз уже Нафиз проделала этот путь! Кажется, каждый камень был ей знаком! Но никогда до сих пор она не сидела в кабине одна: неизменным соседом слева ли, справа ли бывал Ваня Стрельников, всегда охотно уступавший руль, чтоб дать ей побольше практики... Впрочем, однажды Нафиз проехала здесь в одиночестве. Трудно даже представить себе, как давно это было и каким бесконечным в тот раз показался ей этот путь! Тогда, впервые покинув родное ущелье, она качалась на верблюде, направляясь в Ош и дальше, в Ленинабад,--к неведомым северным городам, чтобы начать новую жизнь. Сколько споров, сколько скандалов с родными, сколько тревог и сомнений потом -- в этом одиноком и бесконечном пути на верблюжьей спине!.. Но все оправдалось!

Как хотела бы Нафиз, чтоб се старая мать, камнем размалывавшая в муку сухие ягоды тутовника, живущая в селении, куда и сейчас добраться можно только пешком, взглянула на нее сейчас! Что сказала бы ей мать, увидев, как уверенно и спокойно ведет Нафиз эту большую, дрожащую от силы мотора машину?!

И, вспомнив свою--конечно же, по-прежнему любимую -- мать, худую, похожую на жесткий стебель высохшего растения камоль, Нафиз, склоненная над рулем, улыбнулась: старуха перепугалась бы до полусмерти, приняв эту машину за грозного дьявола. Но скоро-- теперь уже скоро--автомобильная дорога доберется и до селения, в котором все так же, как и прежде, живут богобоязненные родственники Нафиз, и они не умрут от страха, конечно: поудивляются и привыкнут,--то ли еще предстоит им увидеть, прежде чем закроются их глаза? А Нафиз обязательно прокатит их на своей машине! Так вот и будут они сидеть на платформе кузова: старики--покачивая чалмами, сутулясь в белых и черных халатах, с собранными в складочки длинными рукавами; женщины -- перебирая привязные красные и черные косы; босоногие ребятишки, которым пора уже в школу,--егозя, любопытствуя, смеясь!.. И уж, конечно, мать теперь иначе отнесется к Нафиз: ни бить ее, ни кричать на нее и в голову нс придет старухе, -- сама удивляясь своей почтительности, станет она рассказывать дочке какие-нибудь древние новости!..