Памфлеты, фельетоны, рассказы

В Дании — кюккеликику.

В Германии — киккерики.

— Кончите ли вы, черт побери, это кукареканье! — вскричал теперь в свою очередь второй полицейский.

Однако другой полицейский, все время не спускавший глаз с лица профессора, неожиданно спросил:

— А запись пения русского петуха у вас имеется?

— Конечно, — с энтузиазмом откликнулся Сэм Харрисон. — Вот так поет русский: ку-ка-ре-ку.

— Все ясно, — сказал полицейский. — Одевайтесь и следуйте за нами. Вы арестованы.

Допрос профессора Сэма Харрисона продолжался три дня. Из протокола допроса явствовало, что отец и мать Сэма Харрисона, а также их отцы и матери родились в Америке. Однако родители Харрисона, Натал Харрисон и его жена Ребекка Харрисон, летом 1911 года в течение трех месяцев гостили в Финляндии. Здесь у брачной четы родился сын, названный Самуэлем Дональдом, или коротко Сэмом. Таким образом, профессор Сэм Харрисон не был урожденным американцем, и, стало быть, его можно было выслать из страны на следующих основаниях:

а) он вместе со своей женой Розой — Петронеллой, с которой он в данное время разведен, участвовал в мошенничестве грандиозных масштабов, известном всему миру под названием «Операции нехватки пальца»;

б) будучи профессором зоологии, а также анимальной филологии и фонетики университета Плантана, он прививал молодым, невинным студентам животные нормы поведения, и теперь десятки молодых людей ведут себя антиамерикански;

в) он проник в частный лагерь нудистов для того, чтобы из-за кустов подсматривать за нагими женщинами и мужчинами и при подходящей возможности фотографировать их;

г) собирая пение петухов, он занимался шпионажем в пользу какого-то или каких-то чужих государств; крайне отягчающим обстоятельством следует считать то, что он не сумел объяснить, откуда им получен голос русского петуха.

Сэм Харрисон был поражен, услышав, что его высылают в Финляндию только из-за того, что он родился в Финляндии и прибыл оттуда с родителями в США в трехнедельном возрасте.

— Я протестую! — вскричал он.

Пустые хлопоты.

В одном пиджачке, без багажа, его выбросили из-под солнца Флориды на лютый северный мороз. Если вам случится встретить его на улице Хельсинки голодным и нелюдимым, сгорбленным и обтрепанным, то приветствуйте его радостным лаем, мяуканьем или кукареканьем. Он, понимаете ли, верит животным больше, чем людям, хотя еще и верит в человечность.

Божьи угодники

В один прекрасный день Поэт почувствовал в ногах странный зуд. Он сменил носки и только тогда заметил, что наступило лето. Короткое, светлое и обычно холодное финское лето. Но во всяком случае сегодня тепло — так объявило радио.

Профессия Поэта — стихотворство, но сейчас распорядок его жизни не предусматривал лирической дани лету. Дело в том, что он был вынужден жить по своему графику. Летом он (по заказу редакторов) писал для десятка журналов стихи об осени, осенью сочинял новогодние стихи, в конце года — о весне, а весной — о летнем зное. Среди издателей и редакторов газет бытует мнение, что поэты должны жить, опережая свое время, и в нужный момент убраться на тот свет для того, чтобы вознестись к славе.

Но вернемся к лету, наступление которого заметил и наш рифмоплет, придумывая стихи о багряной осени, буре, перелетных птицах и остальном реквизите. И в тот момент, когда портняжный мастер лирики строчил строфу «… и первые осенние заморозки несут погибель слабым насекомым…», в комнату залетела муха и села Поэту на нос.

В нем проснулся атавистический инстинкт охотника. Он стал гоняться за мухой. Но последняя, зная коварство и жестокость человеческой натуры, проникла сквозь дверную щель в шкаф с продуктами. Она была обычной комнатной мухой, чувствующей себя лучше всего среди людей, потому что и к ней на протяжении тысячелетий прилипли какие-то крохи человеческого познания.

Поэт закрыл окно и несколько изменил свое осеннее стихотворение:

«…и первые осенние заморозки загонят слабых насекомых в уютное тепло моей комнаты…».

Сделав необходимые добавления к стиху о черной страсти, просыпающейся возле каминов, поцелуях и горячей любви к родине, он сунул бумагу в карман и понес работу заказчику. А мушка вонзила свой гибкий хоботок в говядину, глубокомысленно раздумывая о том, что будущее принадлежит мухам, ибо люди только и делают, что замышляют, как бы уничтожить друг друга, а мух щадят. Чем больше атомных бомб, тем меньше мухобоек.

Поэт отнес свою осеннюю лирику редактору журнала и возвращался домой с новым заказом. У него была готова уже и тема: перелетные птицы оставляют Финляндию. Бродя по улицам летнего Хельсинки, он убеждался, что перелетные птицы еще только прилетают в Финляндию. Но разница между их прибытием и отлетом в конце концов не так уж и велика, да и кто разберется в направлениях полета. Поэт присел на скамейку, вынул блокнот и карандаш и с головой ушел в сочинение оды для октябрьского номера журнала «Друзья птиц».