Палиндром

– Знаю я, о чём эти все твои советы, – так и режут пана Паника тяжёлые в своей красноречивости взгляды советниц, введённых совсем недавно в совет по нацбезопасности, – думаешь, как подбить Мистера президента на какую-нибудь авантюру, с обязательным участием какого-нибудь диктатора, которого ты для виду предложишь проучить. Когда на самом деле, ты, движимый своей внутренней сексуальной доминантой, – а это даже не вздумай возражать, она в каждом из вас природно присутствует, – в желании всё подавлять и всем подчинять себе, хочешь воспользоваться плодами диктаторства свергнутого диктатора – его гаремом.

И пока пан Паника безмолвствует сбитый с толку всеми этими обвинениями в свой адрес, грозящими ему не меньшими проблемами, чем у тех безмолвных в природном плане охранников диктаторских гаремов, новые советницы уже столько всего толкового насоветовали Мистеру президенту, что пан Паника и не заметил, как потерял в глазах президента себя как толкового и ничего не страшащегося советника.

И надо ответственно сказать, что пан Паника был не один, кто так упаднически насчёт своего будущего надумал, и многие из членов этого совета начали раньше времени претерпевать неудобство своего нахождения на этом своём месте, где пока нет места женскому голосу. А вот потребуй от них отчёта своим действиям на этом совете по нацбезопасности комиссия, специально созданная для рассмотрения их деятельности в период их участия в этом совете, то он и не будет знать, что сказать в ответ. – А вот скажите нам, господин Подлый, всем здесь в отличие от вас здравомыслящим людям, какими образом вы отстаивали равные права будущих советниц президента, которых по каким-то неестественным причинам столько времени не допускали участвовать в заседаниях этого вашего совета по нацбезопасности? – своим презренным взглядом втаптывала прямо в собственную грязь этого господина бывшего советника, а сейчас всеми презираемого господина Подлого, председатель комиссии по расследованию этой всей сверхамбициозной деятельности членов совета по нацбезопасности, спецпрокурор Пилатея.

И что может сказать в ответ этот господин Подлый, как кроме того, что сослаться на то, что его по незнанию последствий вовлекли во всё это и, уверив в том, что ему опасаться нечего, – это всё пан Паника, посмеиваясь, внушал, что пока он жив, ноги здесь женской не будет, – раз за разом заставляли отклонять все эти просьбы Первой леди и стоящей за ней женского сообщества. – Подлец вы, господин Подлый, – выносит вердикт спецпрокурор Пилатея. – Но не это нас интересует, а вот то, что вы скажите насчёт деятельности Мистера президента. Как он и что говорил на том самом знаковом совещании, когда рассматривался вопрос о предоставлении больших прав, нам, женщинам. – Спецпрокурор Пилатея, дабы подчеркнуть свою связь с этой частью человечества, сняла с головы судейский парик и оголила свою жёсткую физиономию причёской ёжиком.

– И прежде чем вы ответили на этот, не побоюсь этого слова, судьбоносный для вас вопрос, хочу вам напомнить о том, что пан Паника ровно в таких выражениях высказывался о вашей зловещей роли в совете по нацбезопасности. Называя вас серым кардиналом политики президента. Он, этот господин Подлый, как говорит пан Паника, первый с кем собутыльничал президент. И цирроз его печени прямое тому доказательство. Тогда как я совсем не жалуюсь на свою печень, хоть она и несколько расширена. – Так что вполне понятно, почему все вокруг приуныли. Правда не без своих исключений в лице всегда с оптимизмом на себя смотрящего, генерала Браслава.

– А вы, Мистер президент, не слушайте её. – С каким-то прямо бесстыжим и самодовольным видом, вот это и не знаешь как назвать что, сказал генерал Браслав, покоробив слух и уши присутствующих на совещании господ, у которых имелись обязательства не только перед своей страной, но и первоочередные, перед своими жёнами. Где перед их глазами в тот же момент встали их ни в чём неуступчивые жёны, которые тоже не могут оставаться в стороне, когда их муж, видный политик, только и занят тем, что проводит в жизнь свою политику. И они как их муж, тоже проводят в жизнь, но уже свою политику. Она у них называется политикой сдерживания своего супруга, который уж больно горазд на обещания, а вот на выполнения, то вот тут от него этого не дождёшься.

– Где козёл обещанная шуба? – хватает прямо за живое, за бороду, своего многообещающего мужа, конгрессмена Ролекса, его вечно прибедняющаяся супруга (видимо у Первой леди с этой леди Ролекс были натянутые отношения, раз она не поскупилась в её адрес на такие эпитеты), леди Ролекс.