Палиндром

Но Мистер президент не только не спешит обрадовать их, объявив, что это была шутка, а он наоборот, повторным в один залп опустошением своего стакана, ещё больше усугубляет это возникшее напряжение на лицах членов совета по нацбезопасности, – а они дураки думали, сегодня расслабиться. И члены совета по нацбезопасности решают, что пока всё так не ясно, то лучше будет следовать по тому пути, по которому их ведёт Мистер президент. И они берут свои стаканы и незамедлительно, кто залпом, кто кривясь, по глоточку осушают свою посуду. После чего все крепятся как могут, кто выпучив глаза, смотрит на стоящий на столе глобус, где ему хочется всех Ганделуп стереть с лица глобуса, кто выкручивает свои ноги под столом пока никто не видит, а кто, а именно Мистер президент, пошёл дальше, и он, проходя мимо советника по нацбезопасности Болтана, чьи такие пушистые на голове волосы так приветливо на него смотрят, не выдержал, и соблазнился на их мягкость, припав на этот раз носом к его шевелюре.

При виде всего этого и не пойми, что сейчас происходит, все впадают в замешательство и растерянность, выпавших из рук стаканов. На что и внимание никакого не обращается, даже на явный звук разбитого стекла – а это всё ничего не значащие мелочи для них, по сравнению с тем, что сейчас происходит. А вот что сейчас на самом деле происходит, как раз и не могут понять все здесь присутствующие люди, среди которых надо заметить, дураков слишком ничтожно мало, чтобы их считать за сборище одних дураков. А вот за людей недалёких и не видящих дальше своего орлиного носа, то тут все через один.

И хотя всем сейчас буквально видится, что Мистер президент таким образом к себе приблизил советника Болтана, всё же что-то всем внутри себя подсказывает, что советник Болтан от такой близости к нему президента, ничуть не выигрывает, а даже несколько проигрывает в глазах остальных членов совета. И на этот раз каждый из членов совета безопасности вынужден про себя признать, что на этот раз он ничуть не против того, что Мистер президент из всей массы советников и генералов, таким образом выделил не его, а Болтана. Правда при всём при этом, вопрос о том, что это всё значит, так и не ушёл с повестки дня внутренней умственной деятельности господ советников и генералов.

Между тем Мистер президент, чей вид после встречи с шевелюрой Болтана, не в пример Болтану выглядел покладистей и добродушней, отступил от того и направился к своему председательскому месту, где его ожидали различной крепости и срочности предложения в виде пузатых бутылок коньяка.

И если в прежнее время он немедленно бы приступил к рассмотрению наиболее выдержанного и настоявшего на своём рассмотрении пятизвёздного предложения, – двадцатипятилетней выдержки коньяк так и просится в руки открыть, и не спеша, обстоятельно рассмотреть, – лучезарно улыбаясь, в очередной раз подтвердит крепость своего единого курса президент, – то сейчас он не только не останавливает свой взгляд на этих, никогда не будут лишними, в дальнесрочной перспективе решаемых предложений, а он также проявляет равнодушие к сигарам, перекур на которые прямо прописан регламентом взаимоотношений организмов членов совета по нацбезопасности с самим собой – после первой перерывчик небольшой, а после второй следует дымный перекур. Так необходимый им для того чтобы закрепить тепло разогретого организма этой дымной присадкой, где можно с лёгкостью пустить дым своему амбициозному соседу и пока он протирает задымлённые глаза, то можно за его спиной составить ситуативный альянс с другим его соседом, которому уже в глаза пустил свою долю дыма этот неосторожный на свои дымные высказывания сосед.

И только сейчас, после того как Мистер президент устоял перед этой пагубной привычкой, курить сигары, которая ещё и ни таких, а куда как более крепких президентов ломала, все поняли, насколько волнующ для президента озвученный им вопрос. И какую на самом деле огромную опасность несёт их существующему миропорядку то, что подспудно предложила Первая леди.

– Если уже сейчас Мистер президент, невольно чувствуя незримое присутствие здесь, на заседании совета по нацбезопасности, да хотя бы той же Первой леди или её сообщницы по женскому равному праву, какой-нибудь миссис Наперекор всему что ты мужлан сказал, не закидывает на стол ноги, чтобы как он обычно делает, пустить дыма всем в глаза, а ведёт себя прямо-таки загнано обстоятельствами внешнего женского вмешательства, то что будет тогда, когда здесь, в ситуационной комнате, на совете по нацбезопасности будут через одну присутствовать все эти миссис Наперекор всему что ты сказал мужлан? – похолодел от этих мыслей спецсоветник президента, пан Паника. – Да они, ни то что бы слова, а и полслова сказать не дадут, – заахал про себя пан Паника, представив, как ему затыкают рот уже на подступах к тому, чтобы сказать что-нибудь такое советливое, – а его, между прочим, сам президент об этом попросил, испросив его совета.