Палиндром

– Я думаю, что надо дать дорогу молодым. – Как всегда сэр Рейнджер верен себе, давая такие прямые ответы, что президенту приходится самому доводить их до ума. Правда мистер президент за время общения с сэром Рейнджером, не стоял на месте и так сказать, поднаторел в его и понимании того, что он хочет сказать. Что в данном случае и не сложно было сделать. А нужно было всего лишь сравнить даты рождения претендентов, – внешний вид слишком обманчив при сегодняшних возможностях пластической медицины, – и дело, можно сказать, в шляпе.

– Значит, останавливаем наш выбор на господине Атнанта. – Сказал Мистер президент. Ну а сэр Рейнджер, опять в своём роде даёт ответ – он его ни к чему не обязывает. – Это ваше решение, Мистер президент. – На что Мистер президент и сказать ничего против не может. Это и в самом деле, – да и внешне так выглядит, – его решение. И поэтому Мистер президент так быстро переводит тему разговора.

– Ну а что насчёт знакового дела? – прищурившись, спросил сэра Рейнджера Мистер президент, даже не положив руку на фотокарточку выбранного господина Атнанте, а оперевшись на него своей рукой. Ну а Сэр Рейнджер увидел в этом знак – президенту очень важно это новое, пока что ещё находящееся в стадии планировании дело, оно должно послужить для него опорой в своём противостоянии со своими могущественными противниками из глубинного государства. А новый генпрокурор должен ему в этом помочь, только формально выступая на стороне его противников.

– Оно вроде как начинает получать свои очертания. – Сэр Рейнджер своей туманностью изречений заставляет президента начать нервничать. Что может привести к непредсказуемости, а может даже и ко всей неадекватности его поведения – ведь Мистер президент весь свой вес, тот, который не поместился на диван, перенёс на ту свою руку, которая в качестве опоры для себя выбрала фотокарточку господина Атнанте. А фотокарточка имеет сильно скользкую поверхность, и только стоит ему, даже на совсем чуть-чуть изменить угол наклона своей руки, как более чем вероятно, его рука соскользнёт со своего скользкого упора, и кто знает, куда дальше Мистера президента занесёт.

И хорошо, если он только разобьёт свою голову об этот стол, что только для его головы будет больно и несколько проблематично потом всем объяснять, откуда у него под глазами появились эти синие подтёки – не знаю отдыха, ни днём, ни ночью, вот и появились – но, а если получиться так, что он вдруг, так неудобно для себя извернётся – в этот момент в кабинет зайдёт первая леди и всё увидит – и упадёт не носом или лбом на этот стол, а свои губами прямо вопьётся в так сурово поглядывающего на него с фотографии господина Миллера. И как ему после всего случившегося объясняться с первой леди, чего только не видевшей и испытавшей за время их брака, но такого сочного, прямо в губы предпочтения себе, да ещё и с улыбкой на устах (это конечно плод фантазии разыгравшегося воображения первой леди) она точно никогда не забудет.

Но ладно первая леди, с ней как-нибудь можно будет договориться до новой коллекции Падло Рабанны или Неруды, в общем, чего-то там такого модного, но как быть с этим знаком судьбы, указавшим таким демонстративным способом президенту на то (иногда этих глупых людей нужно тыкать носом), что его выбор был не верный, – вон какой скользкий этот господин Атнанта и он в самый ответственный момент вполне может подвести, – и значит нужно делать ставку на второго претендента, на прокурора Миллера. А ведь Мистер президент так до сих пор и не изжил в себе все эти суеверия, и верит во все эти приметы, особенно, если они намекают на что-то очень плохое. И что теперь ему остаётся делать?

Но надо отдать должное сэру Рейнджеру, он всё-таки умеет предусматривать некоторые последствия своих и чужих поступков, действий или не действий, и если они грозят ему не теми последствиями, на которые он не рассчитывал, то он умеет быстро делать выводы и отменяет ненужные действия или в данном случае, ускоряет свои действия, где промедление с ними, всем их уже утверждённым планам смерти подобно.

– Лиза Фридрихсон. – В одно только озвученное имя, сэр Рейнджер меняет всю деструктивную позицию, которую занял по отношению к нему президент, так опасно для всех уперевшись на стол. И президент, уж точно ничего такого услышать от сэра Рейнджера не ожидая, в одно мгновение переносит весь вес своего тела на ту сторону себя, которая находилась на диване, что приводит к его окончательному сваливанию на спинку дивана. И уже оттуда, он с недопониманием на лице спрашивает сэра Рейнджера, о чём это он вообще – от одного только звучания женского имени, Мистера президента распирало от волнения (что поделаешь, пережитки патриархального, многие светочи демократии надеются, что оставшегося в прошлом воспитания).