Паладин душ

– Мы могли сбежать. Нам надо было сбежать! Мы бы с Эрисом были уже в сорока милях отсюда, вдали от всего этого. Пропади ты пропадом, безмозглая стерва!

Фойкс и Лисс вздрогнули, услышав это оскорбление, но Иста остановила их взмахом руки.

– Эрис не был бы вам благодарен. И кто это – мы? Вы можете точно сказать, чей голос говорит в вас сейчас? Ешьте.

Катти неизящно вгрызлась в ломоть хлеба, яростный голод не давал ей с презрением отказаться от предложенной пищи. Лисс держала кружку наготове, потому что заострившиеся черты Каттилары давали понять, насколько сильно она нуждается в воде. Иста позволила ей несколько минут жевать и глотать, до тех пор пока марчесса не стала это делать заметно медленнее.

– Сегодня ночью, – снова начала Иста, – Эрис отправляется на рискованную вылазку, авантюру, которая может спасти нас всех. Или он умрет при попытке.

– Вы хотите, чтобы он умер, – пробормотала Катти. – Вы ненавидите его. Вы ненавидите меня.

– Вы ошибаетесь в обоих случаях, хотя, должна признать, иногда у меня возникает сильное желание отшлепать вас. Сейчас, например. Леди Каттилара, вы жена воина, командира, вы дочь воина, командира. Вы не могли превратиться в суровых условиях приграничных земель в столь отъявленную рабу собственных прихотей.

Каттилара отвернулась, видимо, чтобы скрыть краску стыда, залившую ее лицо:

– Эта глупая война длится вечно. И будет длиться вечно. Но если Эриса не станет, его не станет навсегда. И все блага мира исчезнут вместе с ним. Боги заберут его и оставят меня ни с чем, и за это я их проклинаю!

– Я проклинала их много лет, – сухо ответила Иста. – Резкая перемена взглядов, если честно.

Каттилара в ярости, вне себя, она корчится от невыносимой боли. Но ведь рассудок остался при ней?

«Что происходит сейчас здесь, в этом кошмаре наяву? Где разум? Какой абсурд, ведь мне, единственной из женщин, приходится призывать не забывать о разуме».

– Продолжайте есть. – Иста выпрямила усталую спину, скрестила руки на груди. – У меня есть для вас предложение.

Каттилара посмотрела на нее с подозрением.

– Вы можете принять его или отказаться, но учтите, другого выбора у вас не будет. В этом отношении мое предложение напоминает чудо. Сегодня ночью Эрис предпринимает вылазку против магов Джоэн. Иллвин вызвался взять на себя все его раны, в том числе и смертельные. Но мне кажется, что два тела, подпитывающих разящую руку Эриса и принимающих его раны, смогут провести его дальше, чем одно. Возможно, это и есть та грань, та маленькая разница, которая отделяет почти удачу от почти неудачи. Вы можете стать частью этого предприятия или отвернуться от него.

Фойкс в крайнем изумлении заметил:

– Но, рейна, лорд Эрис ни за что этого не пожелает!

– Верно, – холодно ответила Иста. – Никто другой не предложит вам этого выбора, Каттилара.

– Вы не можете делать это у него за спиной! – возмутился Фойкс.

– Я уполномоченный исполнитель этой авантюры. Теперь это женское дело, Фойкс. Помолчи. Каттилара… – Иста набрала в грудь воздуха, – вы уже вдова и будете ею, но та скорбь, которую вы будете нести в себе всю оставшуюся жизнь, будет разной в зависимости от выбора, что вы сделаете сегодня ночью.

– А как лучше? – откликнулась Каттилара. Теперь из глаз у нее текли слезы. – Без Эриса все – прах.

– Я не сказала «лучше». Я сказала «разной». Вы можете согласиться исполнить роль, предписанную вам, а можете лечь и остаться не у дел. Если вы не примете предложенную роль, а он потерпит поражение, вы так никогда и не узнаете, смогли бы вы что-нибудь изменить. Если же вы согласитесь, а он все равно потерпит поражение, то вы будете знать это.

Эрис уберег бы вас от этого выбора так же, как отец оберегает любимого ребенка. В этом Эрис не прав. Я предлагаю вам выбор для женщины, сделайте его здесь, на едином дыхании. Он хочет избавить вас от боли этой ночью. Я же забочусь о ваших ночах в последующие двадцать лет. В этом нет ничего ни дурного, ни хорошего. Но время на изменение решения утекает так же быстро, как вода из Порифорса.

– Вы думаете, он умрет в этой битве, – рассердилась Каттилара.

– Он умер три месяца назад. Я боролась не против его смерти, а против его проклятия. Я проиграла. За свою жизнь я дважды видела богов в лицо, и это обожгло меня так, как, боюсь, не может обжечь ничто в материальном мире. Но я боюсь этого для него. Этой ночью он балансирует на грани настоящей смерти, смерти, которая длится вечно, и некому вытащить его из этой пропасти. И даже боги не смогут спасти его, если он в нее упадет.

– Ваш выбор – отсутствие выбора. Смерть в любом случае.

– Нет: смерть может быть разной. Вы получили от него больше, чем любая женщина. Теперь колесо повернулось. Будьте уверены, однажды оно повернется в вашу сторону. В этом все равны. Он уйдет первым, но не единственным. Он будет не один, ведь он, как мне кажется, поведет за собой длинную вереницу джоконцев.

– Поведет, или я ничего в этом не понимаю, – прорычал Фойкс.