Палач, гном и рабыня

Кибар оказался рядом со своим предшественником мгновенно. Свистнула сталь, и лезвие, размываясь в сверкающую дугу, обрушилось на так и не успевшего встать мертвеца. Где-то на середине движения воин понял, что его оружие изменилось – и теперь он держит в руках то самое стальное чудовище, дар Серого Зеркала. Не в силах сдержать инерцию тяжелого клинка, воин продолжил движение. Огромный меч рассек тело предыдущего главы клана Даорут, разбил трон, разорвал несколько нитей серебряной паутины и разрубил пару цепей. Острие с гулким звоном воткнулось в не успевший упасть в пропасть обломок пола, превратив его в водопад искрящихся осколков, устремившихся вниз, во мрак.

Изо всех сил рванув оружие на себя, воин отскочил назад, подальше от расширяющегося провала. Лишь убедившись, что осыпалось всего несколько кусков пола, он посмотрел на остатки своего противника. От трона остались стремительно рассыпающиеся серым прахом обрубки. От предыдущего Мона Даорут не осталось ничего.

Кибар встал на ноги и осторожно подошел поближе к обвалившемуся участку. Как раз в этот миг еще одна глыба хрусталя, свисавшая всего на одной цепи, сорвалась вниз. Жалобно зазвенели лопающиеся нити паутины. Глыба упала на особо крупное скопление мельтешащих во мраке багровых огоньков – словно кучка углей на пепелище – и, к удивлению гнома, разбилась на куски.

– Твою мать! Ты что творишь, недомерок?!

Среди скопления медленно блуждающих огоньков зажглись еще два – побольше и поярче. Они висели неподвижно рядом друг с другом… Кибар с ужасом понял, что это глаза. Что-то, живущее во мраке внизу, проснулось. И его взгляд сложно было назвать благожелательным.

– Да, мертвого хрыча завалил, поздравляю. Пусть и моей силой воспользовался, победа есть победа. Но на хрена на меня камни ронять? Что ты тут вообще понаматериализовывал, самурай недоделанный?

Воин решил, что оскорбления стоит пропустить мимо ушей. Тем более непонятные.

«Я не понимаю. Кто ты? Что тут происходит? Почему чертоги предков выглядят так?»

Существо во тьме засмеялось. Этот смех заметался по всему пространству, отражаясь от стен, искажаясь и резонируя среди переплетений камня и стали. Казалось, будто хохочет целая толпа.

– Чертоги предков?! Ну, насмешил! Этот зал – воплощение твоего разума, твоей личности. Хрусталь памяти, цепи долга, серебряная паутина чести – ты сам ведь придумал эти образы. Неужели не узнаешь?

«Не понимаю. Почему тогда…» – закончить вопрос Кибар не успел.

– Конечно не понимаешь… Ладно, давай еще раз. Тебе подарили доспех. А в доспехе была душа этого старого хрыча. Он и попытался под шумок завоевать твое тело. По-хорошему, у него могло получиться – мне особой разницы нет, кто из вас покойников будет роль отыгрывать. Но я недавно усилил твою ментальную сопротивляемость, так что по-тихому не вышло. Пока все понятно?

– Что такое ментальная сопротивляемость?

– Броня разума. То, что не дает духам и магам захватить его.

– Зачем ты ее мне усилил?

– Потому что тот милый обруч, который ты напялил на свою бритую башку, как символ власти, пытался промыть тебе мозг… э-э-э… короче, заставить тебя забыть даже мысль о возвращении на поверхность. А меня это не устраивает, вот и пришлось с ним немного пободаться – помнишь небось, что у тебя голова болела несколько дней после церемонии.

Кибар оторопело молчал.

– Что, не знаешь, что спросить? – весело спросил обитатель тьмы. – Бывает. Ладно, пока ты думаешь, объясню еще раз, с самого начала. Причем, даже специально таким языком, чтоб твоего скудного запаса знаний хватило для понимания, – последовала непродолжительная пауза, после чего раздался громкий шлепок, словно существо – если оно конечно человекоподобное – хлопнуло себя по лбу: