Палач, гном и рабыня

Позволив себе незаметный вздох, Кибар прекратил перебор. Либо Боаган, либо Цаорамэ. Лучше все же Боаган – мысль вот так просто помириться с теми, кого учили ненавидеть с самого детства, казалась кощунственной. Но ведь со старика сталось бы завещать именно это – у него всегда был премерзкий характер. Говорить об умершем такое вслух было недостойно, но про себя Кибар решил не стесняться. В конце концов, известно, что у всех долгожителей вместо крови течет желчь, а уж если вспомнить возраст покойника… Новый Мон Даорут печально констатировал, что предшественник мог сделать как хуже просто из вредности.

Поэтому, когда в дверях появился старик в черно-зеленой безрукавке, Кибар искренне ему обрадовался, хотя виду не подал. Значит, все же Боаган. За главой мастеров доспеха выстроилась свита. За правым плечом – Тень Боаган, за левым – молодой воин, скорее всего, Витаро Боаган. На прочих Кибар не стал заострять внимания. Их роль в одном – закрывать своими телами невесту от взгляда жениха. Самому жениху пришло в голову, что это теперь бессмысленно, ведь самое главное – из какого клана происходит будущая Хозяйка Даорут – и так ясно. Правда, не очень достойно поддерживать связь с кровным врагом отца невесты… Кибар отбросил эту мысль – тесть тоже тайно общается с врагами зятя. Раздумывая о запутанности и неприглядности межклановых отношений, Мон Даорут встал и приветствовал гостей. Пропустив мимо ушей их речи, Кибар вынырнул из задумчивости только когда Боаган расступились, пропуская свой самый ценный дар новому главе Даорут – невесту. Несмотря на входящие в традиционное облачения два покрывала – белое снизу и черно-зеленое, в цвета клана, поверх – жених узнал, кого ведут к его трону. Это было несложно, потому что макушка Мона Боаган немного не доставала даже до плеча невесты. Шестая дочь клана Боаган – ее рост был притчей во языцех у всей столицы. Не то чтобы Кибар активно интересовался слухами, но некоторые из сплетен страшнее змей – сами вползают в уши. Про себя Мон Даорут искренне проклял все эти традиции. Ему еще на поверхности до смерти надоело смотреть на всех, абсолютно на всех, снизу вверх! Выбор жены был весьма прозрачным намеком, и весьма тонким оскорблением со стороны предшественника. Конечно, вслух никто ничего не скажет, но не нужно быть семи пядей во лбу, чтоб понять, что твориться в головах у народа.

Сойдя на вторую ступень со своего постамента, Кибар подумал, что это, пожалуй, даже хуже, чем жена из Цаорамэ. В конце концов, Цаорамэ и Даорут резали друг друга давно, и кровь единоутробного брата невесты на собственных руках не так бы смущала жениха… Лишь на первой ступени воин увидел нечто, тянущееся к нему от высокой девушки, с которой уже сбросили покрывало родного клана… Дальнейшее Кибар помнил весьма смутно. Вроде бы, ему удалось избежать позора, и выполнить все действия, которые требовались по обряду. Хлещущая из невесты ненависть настолько смутила воина, что он совсем не обращал внимания на то, что делает…

Мон Даорут попытался вспомнить, как же звали брата невесты, и не смог. Даже лица не сохранилось в памяти. Все, что он про него помнил, кроме самого боя, был его огромный рост и слова «Кому нужна поверхность? Если гному так хочется задирать голову при разговоре, то могу предложить себя в качестве собеседника» – которые и послужили причиной для поединка. Кибар и сам поединок-то помнил только потому, что так нагло на бой с ним никто и никогда не напрашивался.

«Во имя бездонной глотки вечного пожара! – тоскливо подумал Кибар, глядя на шумную толпу пирующих у подножия своего трона. – И ведь он сам был виноват – за такие слова на поединок вызвал бы любой, имеющий третий клинок, что из старшего рода, что из младшего… Какая меня по милости давно убитого хама ждет брачная ночь, если невесту хочется на всякий случай просто зарубить, а не укладывать на ложе?»

* * *

Она сидела в клетке, приняв маленькую форму и лениво помахивая хвостом. Пустота памяти раздражала, и ей оставалось радоваться немногим имеющимся воспоминаниям, рассматривая их под разными углами, словно самоцветы. Например, разговор с Ишико после того, как она узнала о своем замужестве. Узнав, что будущий жених – убийца ее брата, девушка рассказала все новообретенной подруге, и добавила:

– Так может повезти только раз в жизни. Осталось только решить, какой тропой вершить месть – тропой длинного меча или короткого.

– А в чем разница?

– Длинный меч не спрячешь. С ним идешь к врагу открыто, и не скрываешь ни удара, ни намеренья убить его. Редко, но бывали ситуации, когда жены вызывали мужей на поединок и убивали их, получая все имущество и право выбрать себе другого мужчину, который занимал принадлежащую убитому должность.

– А путь короткого меча?

– Его прячут в рукаве и бьют внезапно. Не всегда смертельно – но больно и неожиданно. Ведь превратить жизнь в Чертоги Воздаяния может только тот, кто к тебе близок…

От улыбки высокой девушки даже оборотню стало немного не по себе.

* * *