Пай-девочка

Через некоторое время я действительно немного похудела, моя талия была на целых три сантиметра тоньше Юкиной. Наверное, я могла бы похудеть и быстрее, если бы в точности выполняла все её рекомендации. Но беда в том, что я урожденная сластена. Конечно, в присутствии Юки я не позволяла себе и сладкого чаю, зато одинокий ужин часто скрашивала калорийными булками и песочными пирожными, промазанными клубничным вареньем. К тому же я, что называется, склонна к полноте. В отличие от моей Юки, которая может хоть каждый день есть шоколадные пломбиры и песочные торты — все равно её щеки останутся пикантно впалыми, а бедра — по-подростковому узкими.

— На самом деле от природы я не так уж хороша, — иногда говорила мне Юка.

Вообще-то она не любила себя ругать, но, пребывая в определенном настроении, могла посетовать на какой-нибудь из своих недостатков, которые мне, почти в нее влюбленном, казались полностью надуманными.

Юка говорила:

— У меня широкая кость. Ты никогда не замечала, Настя?

— Никогда, — честно призналась я.

— Это хорошо, — улыбнулась она, — значит, я талантливо умею это скрывать. На самом деле у меня не такая уж и маленькая попа. Просто я умею выбирать правильные штаны.

— По-моему, ты очень красивая.

— Спасибо, милая. А вот ты… — Она язвительно улыбнулась. — Ты, Настя, одеваться не умеешь вовсе.

— А что поделаешь.

— Как это что? Ты разве не хочешь измениться?

— Хочу, — уныло сказала я, хотя вовсе не была уверена в искренности своего стремления к переменам.

— Ну, вот видишь! — обрадовалась она. — И я тобой непременно займусь. Не можешь же ты вечно выглядеть как престарелая учительница химии.

И она не обманула.

К сожалению.

Однажды она напросилась в гости. Выпив чашку чаю и вежливо просмотрев альбомы с моими школьными фотографиями (просмотр она сопровождала не слишком лестными комментариями типа — «О, какие у тебя были толстые теки!», «Слушай, ты что, считалась самой уродливой девочкой в классе?«), она отправилась к стенному шкафу и вытряхнула всю мою одежду на пол. Я не сопротивлялась. Впрочем, сопротивляться Юке — это все равно что стать на пути у идущего в атаку танка.

— Так, это что за тихий ужас? Так, а эту кофточку тебе, наверное, подарила бабушка! — бормотала Юка, перебирая мои наряды. Я заметила, что большую часть вешен она складывает в объемистый пакет, и сразу заподозрила неладное.

— Что это ты собираешься делать с моими вещами?

— Ты имеешь в виду с этими, в пакете? А, так это мы сейчас отнесем на помойку, — добродушно объяснила она.

— Что значит на помойку! — всполошилась я. — А что же мне носить?

— Пока будешь носить то, что я не выбросила. Черные брючки и черную водолазку. А на днях я тебе принесу новые вещи.

— Юка!

— Что Юка? Я добра тебе желаю, дурища. Потом благодарить меня будешь. Кто ещё, кроме меня, тобой займется?

Новые вещи появились у меня уже к вечеру. Все они были немного поношенными, зато, по мнению Юки, подходили мне идеально.

Красное платье на бретельках.

Обтягивающие светлые джинсы с яркой вышивкой во всю штанину.

Полупрозрачная блуза цвета хаки.

Легкомысленная розовая майка, оставляющая пупок голым.

Юбка из искусственного меха, окрашенная «под леопарда».

Идиотского вида ночная рубашка с рюшами — правда, потом выяснилось, что это бальное платье, причем очень дорогое.

— Издеваешься? Ты хочешь, чтобы я вес это надела?! Да ни за что! Это одежда для проститутки.

— Это одежда для сексапильной, уверенной в себе женщины, — поправила меня Юка.

Как ни странно, отчасти она оказалась права.

Глава 3

Они были знакомы почти восемь лет и считали друг друга самыми близкими друзьями.

Они были знакомы почти восемь лет и ничего друг о друге не знали.

Том знал, что Джастина зовут Джастином, а Джастин знал, что Тома зовут Томом.

Джастин знал, что Том предпочитает парашюты с маленькой площадью купола, суперскоростные современные парашюты.

Том знал, что Джастин коллекционирует прыжковые комбинезоны.

Пожалуй, и все.

Должно быть, у кого-нибудь из них была семья.

Должно быть, у кого-нибудь из них была интересная работа.

И совершенно точно, у обоих в большом количестве имелись свободные деньги. Ведь парашютный спорт — удовольствие не из дешевых.

Все восемь лет каждые выходные они встречались на аэродроме. За оградой, на которой была прибита внушительных размеров табличка: «Дропзона. Посторонним вход воспрещен», оставалась вся будничная жизнь: сделки, совещания, акции, семейные скандалы, быстрый секс со случайными любовницами, рестораны, клубы, друзья.

По другую сторону ограды существовал только маленький самолет и небо. Голубое, серое, укутанное вуалью мягких мокрых облаков, низкое, розовое, холодное, теплое — не важно. Небо было гостеприимным всегда.

Когда-то, почти восемь лет назад они вместе совершили свой первый прыжок — на самораскрывающемся круглом парашюте, с высоты восемьсот метров.

Почти одновременно выпрыгнули из самолета. Почти одновременно приземлились. И оба пропали — необратимо и навсегда.

Через год у обоих было уже по сто с лишним прыжков.