Падший враг (ЛП)

Непримечательная. Незначительная. Незабываемая. Деревенская девчушка.

Не моя красивая, утонченная, математическая невеста.

Не хитрая, манящая Грейслинн Лэнгстон. Эффектная женщина, которую понимал только я.

— Пожалуйста, следуйте за мной. — Женщина в белом халате провожает ее. Виннфред быстро подчиняется и возвращается через десять минут, выглядя пепельно-бледной. Она упирается плечом в мою руку, когда выходит из комнаты, но даже не замечает. Я поворачиваю голову, следя за ее движениями. В коридоре Виннфред падает на пол, сгорбившись, и рыдает, рыдает, рыдает.

Мне не нужно спрашивать. Я знаю. Там она увидела Пола.

Женщина в халате снова выходит за дверь.

— Мистер Корбин?

Я закрываю глаза и прижимаюсь затылком к стене.

Грейс каким-то образом ускользнула из моих пальцев. Снова.

Я не держал ее достаточно крепко, недостаточно близко, недостаточно хорошо.

И на этот раз? Вода ее не спасла.

ВТОРАЯ ЧАСТЬ

ГЛАВА 11

Винни

Восемь месяцев спустя

Мама всегда говорит мне, что самое милое, что я когда-либо делала в детстве, это рыдала каждый раз, когда по радио звучала «Space Oddity» Дэвида Боуи.

Я говорю о полномасштабном кризисе, приправленном икотой и неконтролируемыми эмоциями.

— Ты была так тронута этим, независимо от того, сколько раз ты его слушала. Это коснулось твоей души. Так я и узнала, что ты художник. Ты позволяешь искусству коснуться тебя. Поэтому для меня было очевидно, что однажды ты сможешь коснуться им других.

В эти дни я не могу пролить слезу, чтобы спасти свою жизнь. Реклама Суперкубка. Дрянные фильмы Hallmark. Женщины толкают коляски на улице. Люди без жилья. Войны, голод, гуманитарные кризисы. Просроченные йогурты, принадлежащие Полу, в холодильнике. «Безумный мир» Майкла Эндрюса. Список вещей, которые обычно заставляют меня плакать, длинный и утомительный, но мое тело совершенно высохло. В эмоциональной коме, отказываясь производить слезы.

Плачь. Почувствуй что-нибудь, черт тебя побери! Только одну вещь, внутренне укоряю я себя, когда вырываюсь из кинотеатра, по лицу хлещет влажная жара.

Нью-Йорк носит свою погоду как оружие. Лето здесь длинное и липкое, а зима белая и безжалостная. В эти дни кажется, что весь город тает в земле, как мороженое. Но впервые за многие годы жара не донимает меня. Я чувствую лишь легкую прохладу, благодаря пятнадцати килограммам, которые я сбросила с момента появления Пола.

Мои глаза все еще сухие.

— Нет, ты не должна плакать. Ты счастлива, — бормочу я себе вслух. — Отлично. Может быть, счастлива — не то слово. . . удовлетворена . Да. Ты удовлетворена своим маленьким достижением, Винни Эшкрофт.

В Нью-Йорке хорошо то, что никто никогда не смотрит на тебя дважды, когда ты разговариваешь сам с собой.

Я шагаю по Таймс-сквер, не обращая внимания ни на достопримечательности, ни на ароматы, ни на праздничное настроение. Ставить одну ногу впереди другой в наши дни требует достаточно усилий.

Мой телефон танцует в кармане. Я беру его, проводя пальцем, чтобы ответить моему агенту Крисси.

— Не волнуйся. — Я закатываю глаза. — На этот раз я не забыла прийти на прослушивание.

Последние несколько месяцев я была очень забывчивой. Понятно, все продолжают успокаивать меня, но я могу сказать, что некоторые люди находятся на пределе своих возможностей. В последнее время я редко появляюсь на прослушиваниях, встречах и общественных мероприятиях. Забываю есть, заниматься спортом, перезванивать родственникам и друзьям. День рождения моей племянницы пришел и прошел, и впервые с тех пор, как она родилась, не было ни щедрых подарков, ни воздушных шаров, ни неожиданного визита тети Винни. Большую часть дня я сижу на диване, смотрю на дверь и жду возвращения Пола.

Мама и папа говорят, что я должна сократить свои потери. Собраться и вернуться в Малберри-Крик.

Дома есть работа с моим именем. Учитель драмы в моей бывшей средней школе.

Мама говорит, что возлюбленный моего детства, Рис Хартнетт, сейчас работает там футбольным тренером и может дергать за любые ниточки. Она утверждает, что дело сделано. Отличная, удобная поза, чтобы упасть, пока я во всем разбираюсь. Но мысль о том, чтобы покинуть нашу с Полом квартиру, вызывает у меня мурашки по коже.

Кроме того, получение услуг от Риса Хартнетта после нашего грязного прощания кажется… . . неправильным.

— Да, я знаю, что ты решила удостоить их своим присутствием — кстати, очень милосердно с твоей стороны. — Крисси хихикает на другом конце провода.

Я прохожу мимо стаи туристов, делающих селфи перед рекламными щитами, хихикающих и пищащих, ни на что не обращающих внимания.

— Как ты узнала, что я появилась? — Я бросаю последние несколько долларов в открытую челюсть футляра для скрипки уличного артиста, не замедляя шага. — Ты теперь шпионишь за мной, мэм?

— Нет, хотя иногда у меня возникает искушение просто проверить, все ли с тобой в порядке. Ты же знаешь, я яростный беспокойный человек.