Падение в реку Карцер

Он отмахнулся.

– Не торопись. Я сначала доскажу тебе про значение легенды, раз ты уже спросил, а потом перейду к вопросу о реальности.

Он выдержал паузу, наслаждаясь своим превосходством, и продолжил:

– Так вот, странное журчание – это уже чисто технический нюанс. Когда человек переносится из комнаты в действительность, то слышит этот звук. Его каким-то образом создают приборы. И наконец Карцер… В этом заключена особая изюминка. Как ты, возможно, знаешь, в прежние времена «карцером» называли определенную камеру в тюрьме. В нее сажали заключенного на пару дней за плохое поведение, там было темно и совершенно нечего было делать. В этой камере человек был отрезан от внешнего мира, сидел в потемках и наверняка полностью погружался в себя, в свои мысли, начинал мечтать и фантазировать. Мне кажется, что в нашей комнате разыгрывается нечто подобное – человек погружен в свои желания и, благодаря ее уникальным свойствам, может их реализовать. Но, как и в настоящем карцере все не происходит на самом деле, так и наша комната лишь иллюзия, поток грез.

Виктор задержал на мне пристальный взгляд. Я смотрел на него в недоумении.

– То, что мы с тобой пережили, не было подлинным, в нашем понимании этого слова. – Он указал рукой на свое лицо. – Как видишь, здесь мне нужны очки, а там я без них обходился. Вот тебе первое отличие… Помнишь, перед тем, как попасть в комнату, ты проходил последний тест. В этом помещении, на этом стуле. Потом координатор сказал, что введет тебе снотворное, потому что путь в комнату сверхсекретный. Так вот, ты отсюда так и не вышел. Тебя ввели в состояние, которое можно назвать сном, но это не верно. Тебя подключили к нашей системе и в ней ты создал свое подобие «комнаты желаний», наверно такой, как ты ее представлял. Система четко контролировала твое сознание, не позволяя фантазии разгуляться и увести куда-то не туда. Наша программа отлично знает, на какие кнопки надавить, чтобы тебе казалось все взаправду и текло в одном русле. Но это не так трудно, речь же не идет о твоих грезах во сне. Это некий другой мир, который вы создаете вместе с системой. И он уже существует не только в сознании испытуемого, потому в него можно проникнуть извне. Это как виртуальная игра, к которой подключаются другие участники. Но хозяин в ней ты и мы попадаем в твой мир.

Виктор откашлялся и задумчиво осмотрелся вокруг.

– Я бывал в разных комнатах, каждый видит ее по-своему. У одного она походила на каюту космического корабля, другой вообразил странный кабинет, обставленный футуристическими произведениями искусства. Ребята поскучнее видели обычную современную комнату, либо что-то среднее между врачебным кабинетом и тюремной камерой. Ты представил антураж девятнадцатого века, потому что любишь антиквариат, фильмы про то время. Считаешь, что тогда было лучше или, по крайней мере – изысканней. Удивительно, как такой романтический настрой совмещается с твоей грубой и нервозной натурой… Но системе все равно. Ты мог даже не думать об этом, осознанно не фантазировать. Она просто вытягивает твои подспудные предпочтения и образы, и доводит их к чему-то конкретному. Все в комнате – это был ваш совместный творческий продукт. Все, за исключением двух вещей, которые я заложил в программу и которые присутствуют в комнате любого испытуемого. Это картины с человеком в цепях и с падающим человеком.

Виктор сделал паузу и посмотрел на меня. Наверно, он ждал вопросов, диалога, хотел, чтобы я продолжал игру. Но я молчал. Он покивал, досадно поджав губы, отвел глаза в сторону и сказал: