— Я видела, как ты его спас, и очень благодарна тебе за это. Мой отец также поблагодарит тебя за твой благородный поступок. Не правда ли, мне теперь лучше возвратиться домой?
— Да, — отвечал Сергий, с сожалением расставаясь с маленькой ручкой, которая спокойно лежала на его руке, — а я провожу тебя до дома твоего отца.
И, обращаясь к носильщикам, он приказал им двинуться домой.
Идя рядом с паланкином, он не спускал глаз с розовой ручки, лежавшей в окне. Ему очень хотелось продолжить разговор, но неожиданно он почувствовал такую застенчивость, что не был в состоянии произнести ни слова. Наконец, молчание прервала Лаель и спросила его:
— А ты давно видел княжну, которая живёт в Терапии?
— Недавно, — отвечал он, — я часто вижу её и обращаюсь к ней за советами, когда мне нужно.
— Какая она красивая, добрая, какая смелая! Когда мы с нею попали в руки турок, то, видя её хладнокровие, я сама перестала бояться. Сегодня она прислала гонца к моему отцу, приглашая меня к себе во дворец.
— И ты поедешь?
— Не знаю. Я не видела отца, после того как получила приглашение. Он у императора, но он очень уважает княжну и, вероятно, согласится. В таком случае я поеду в Терапию завтра.
Сергий мысленно решил также отправиться туда на другой день и с оживлением произнёс:
— А ты видела сад за её дворцом?
— Нет.
— Конечно, я не знаю, на что был похож рай, но я не могу себе представить ничего более райского, как этот сад.
Лаель ничего не отвечала и, откинувшись на спинку паланкина, молчала до той минуты, когда паланкин остановился перед её домом. Тут она снова протянула руку Сергию и сказала:
— Я очень, очень благодарна тебе, и отец достойно поблагодарит тебя. Но... но...
И она покраснела.
— Но что?
— Я не знаю, как тебя зовут и где ты живёшь.
— Я послушник Сергий и живу в обители святого Иакова. Теперь, когда ты знаешь, кто я, могу ли я спросить в свою очередь, как тебя зовут?
— Для людей, любящих меня, моё имя Гуль-Бахар, а для всего мира я Лаель.
— Как же мне называть тебя?
— Прощай, — сказала молодая девушка, не отвечая на его вопрос, — сегодня я не выйду из дома, а завтра поеду к княгине.
Когда паланкин внесли в дом, то Сергию показалось, что солнце померкло. Впервые он направился в свою обитель со светлыми мыслями в голове и до глубокой ночи всё думал о молодой красавице.
VII
ЕРЕТИЧКА
В то время когда монахи окружали часовню на Влахернских высотах и коленопреклонённо молились, к игумену обители святого Иакова подошёл посланный от императора с просьбой, чтобы он занял место перед дверью святилища. Старик повиновался и всю ночь, несмотря на свою старость и болезнь, простоял там на коленях, молясь о благословении императора и империи, которые он пламенно любил. Рядом с ним находился Сергий, смиренно держа факел. Если бы это происходило днём ранее, то молодой послушник думал бы только о службе, но теперь образ молодой индийской княжны мешал ему молиться, и все его усилия отогнать от себя это видение ни к чему не приводили: он мечтал о ней.
Прошло много часов, и наступил конец ночи. Сначала показалась светлая полоса над Скутарийскими высотами, а затем настал день. Император вышел из часовни и вернулся во дворец.
Игумен обители святого Иакова так утомился, что не мог уже идти домой пешком, а отправился в паланкине. Сергий пошёл рядом и, когда они достигли ворот монастыря, молча попросил благословения у старика.
— Не оставляй меня, сын мой, — сказал он, — твоё присутствие служит мне большим утешением.
Хотя Сергий хотел отправиться в Терапию, он безмолвно последовал за игуменом, бережно провёл его по коридору до скромной кельи, а там помог раздеться и лечь на койку.
— Ты добрый сын, Сергий, — сказал старик, — ты предан Богу, и Господь тебя благословит. Иди с миром!
Сергий поцеловал руку игумена и сказал:
— Отец игумен, позволь мне отлучиться на несколько дней, к княжне Ирине, в Терапию.