Падение кумиров

Не помышляя об обмане. Если мы любим кого-нибудь, мы хотим, чтобы наши недостатки были незаметны, – и это не от желания обмануть, а от стремления уберечь любимое существо от ненужных страданий. Конечно же, всякому влюбленному хотелось бы выглядеть этаким богом – разумеется, и здесь он и не помышляет об обмане.

264

Наши дела. Наши дела никогда не найдут понимания – их только хвалят или ругают.

265

Последний скепсис. Что такое в конечном счете человеческие истины? Неопровержимые заблуждения человечества.

266

Где нужна жестокость. Тот, кто обладает величием, немилосердно жесток по отношению к своим добродетелям и прочим мелочам.

267

Великая цель. Тот, кто имеет великую цель, оказывается сильнее самой справедливости, не говоря уже о совершаемых им поступках и судьях.

268

Как стать героем? Идти навстречу величайшему страданию и величайшей надежде.

269

Во что ты веришь? В то, что нужно снова определить вес всех вещей.

270

Что говорит твоя совесть? «Стань тем, кто ты есть».

271

В чем скрыта для тебя величайшая опасность? В сострадании.

272

Что ты любишь в других? Мои надежды.

273

Кого ты называешь плохим? Того, кто вечно хочет стыдить других.

274

Что ты считаешь высшим проявлением человечности? Не заставлять краснеть других.

275

В чем тайный смысл достигнутой свободы? Перестать стыдиться самого себя.

Книга четвертая

Пламенным копьем разбивший

Горный лед души моей,

В бурный путь ее пустивший

К чаяньям среди скорбей,

Пленный дух, в былом кошмаре

Претерпевший долгий гнет,

Величает Януарий

Твой торжественный приход![28]

Генуя, январь 1882

276

На Новый год. Я жив еще, еще я мыслю; я должен жить еще, ибо я должен еще мыслить. Sum, ergo cogito: cogito ergo sum[29]. В такой день, как сегодня, каждый может высказать свое заветное желание и поделиться своими самыми сокровенными мыслями; позволю же и я себе сказать, чего же я хочу от самого себя и какая мысль первой посетила меня в этом году, затронув струны моего сердца, – какая мысль станет основой, залогом и блаженством всей моей будущей жизни! Я все больше хочу научиться смотреть на вещи так, чтобы все неизбежное в них виделось мне прекрасным: тогда я стану одним из тех, кто делает вещи прекрасными. Amor fati: пусть станет это отныне моей любовью! Я не стану бороться с уродством. Я не стану никого обвинять, я не стану даже обвинять обвинителей. Я просто отвернусь, чтобы ничего не видеть, – пусть это будет моим единственным отрицанием! Иными словами: я хочу когда-нибудь, хотя бы раз в жизни, стать тем, кто все принимает и на все говорит – «Да!».

277