Падение кумиров

Чтобы остаться верным моей системе, при которой я всем поддакиваю, а с противоречием и критикой сношусь только через чье-нибудь посредство, и то неохотно, я сейчас же оправдываю те три задачи, для разрешения которых мы имеем нужду в воспитателе. Нужно учить смотреть, нужно учить думать и нужно учить говорить и писать: все эти три задачи имеют целью дать отличное образование. Учить смотреть – это значит приучить глаз смотреть спокойно, терпеливо, приближать к себе рассматриваемый предмет; выучить его выводить заключение, научить подробно рассматривать со всех сторон единичный случай и сразу окидывать его взглядом. Вот что служит первою подготовкою к умственной деятельности: умение не реагировать сейчас же на известное раздражение, но постоянно иметь наготове все сдерживающие и тормозящие инстинкты. Научиться смотреть так, как я понимаю это, почти все равно что то, что в просторечии называется сильною волею; здесь вся суть именно в том, чтобы не «хотеть», иметь возможности отложить решение. Все поверхностное, все прошлое является именно тогда, когда человек не может устоять против какого-нибудь раздражения – он непременно должен реагировать, он подчиняется всякому импульсу. Такая необходимость реагировать является во многих случаях уже болезненною, признаком упадка, симптомом истощения – почти все то, что на грубом, не привыкшем к философским тонкостям языке называется «пороком», есть только вышеупомянутая физиологическая невозможность удержаться и не реагировать. Выучившись смотреть, можно с пользою приложить эту способность к делу: человек, изучая какой-нибудь предмет, станет изучать его медленно, сделается недоверчивым, спорщиком. Он со спокойствием человека, ожидающего врага, подпустит к себе на близкое расстояние все чуждое и новое – он заложит руки за спину. Отворить настежь все двери, раболепно ползать перед каждым маленьким фактом, быть во всякое время готовым одним прыжком попасть туда-то или броситься опрометью туда-то, словом, изобразить знаменитую «объективность» новейшего времени – все это доказывает дурной вкус и незнатное par excellence[153] происхождение.

7

Учиться думать!.. В наших школах теперь уже не имеют об этом ни малейшего понятия. Даже в университетах между учеными, в собственном смысле слова – философами начинает вымирать логика и в теории, и на практике, и как ремесло. Почитайте немецкие книги: вы не найдете в них никакого воспоминания о том, что для мышления необходимы техника, программа и воля для занятия этим делом, как не найдете в них ничего о том, что думать следует учиться так же, как учатся танцам, танцам особенного рода… Есть ли еще в настоящее время между немцами люди, испытавшие по собственному опыту тот приятный трепет, который наполняет все мускулы «легких ног» в духовной области. Неповоротливость и неуклюжесть умственных движений, неловко схватывающая что-нибудь рука – все это до такой степени свойственно немцам, что за границей эти свойства служат для выражения всего немецкого. У немцев недостаточно развито осязание для различных нюансов… То, что немцы только терпели своих философов, и прежде всего этого горбуна с самым большим горбом, какой только существовал когда-либо, этого человека, искалечившего отвлеченные понятия, великого Канта, дает нам ясное понятие о немецкой «миловидности». Из программы воспитания, свойственного знатным людям, никак нельзя вычеркнуть танцы в какой бы то ни было форме – умения танцевать ногами, отвлеченными понятиями, словами. Нужно ли прибавлять к этому, что необходимо уметь танцевать и пером, что надо учиться писать? Но тут я сделался бы для немецких читателей прямо загадкой…

Очерки несвоевременного

1

НЕВЫНОСИМЫЕ: Сенека, или Тореадор добродетели. – Руссо, или возврат к природе in impuris naturalibus[154]. – Шиллер, или трубач морали из Зэкингена[155]. – Данте, или человек, раскапывающий могилы. – Кант, или cant[156] как умственный характер. – В. Гюго, или маяк на море безумия. – Лист, или школа смелого натиска в погоне за женщинами. – Жорж Санд, или lactea ubertas[157], что по-немецки означает: дойная корова с «прекрасным стилем». – Мишле, или вдохновение, сбрасывающее с себя сюртук. – Карлейль, или пессимизм в виде послеобеденной отрыжки. – Джон Стюарт Милль, или обидная ясность. – Братья Гонкур, или два Аякса в борьбе с Гомером[158]. – Музыка Оффенбаха. – Золя, или «любовь к смраду».

2