Падение драконов

— Вы спасли нас всех. А можно мне посмотреть на императора? Просто посмотреть?

— Ну, не лично я, — сказал Тоби. — Но спасибо. И нет. Прости. На императора смотреть нельзя.

Он попытался закрыть дверь.

— Калли? Посторожи дверь по старой дружбе?

Мастер-лучник уже встал и оделся в аккуратную алую стеганую куртку и алые шоссы в тон. В ухе болталась тяжелая золотая серьга, а у пояса висел длинный меч с вениканской рукоятью. Если не смотреть ему в глаза, Калли легко было принять за благородного рыцаря, а не за лучника.

— Император… возьмет нас с собой? Сражаться с Некромантом? — спросил паж.

Тоби сдался при виде такого почтения и, чувствуя себя старше праха, спросил:

— Сколько тебе лет?

— Тринадцать, — ответил паж, распахнув глаза.

Калли улыбнулся Тоби и бедром захлопнул дверь.

— Я посторожу.

— Он встал, — крикнула Анна. — Ну, окончательно.

Говорила она с интонациями Изюминки. Анне Вудсток исполнилось шестнадцать, и она почти боготворила женщину-рыцаря и подражала всему, что та делала. Или говорила.

Оба усмехнулись, Тоби взял еще теплый гипокрас и толкнул тяжелую дубовую дверь, ведущую в спальню.

— Доброе утро, ваше величество, — сказал он без тени иронии.

Габриэль потянулся, не обнаружил под рукой кожаного сундука с бельем, небрежно стянул со спинки кровати шелковую вуаль и кинул ее в постель.

— А полотенца императору не положены? — спросил он с притворной серьезностью.

Бланш потянулась за вуалью и рыкнула.

— Это шелковая вуаль. А я просила полотенце!

— Доброе утро, ваше величество, — повторил Тоби от двери. — Гипокрас теплый. Сидр для ее величества сейчас будет.

— Тоби, нам нужно полотенце.

— Ваше величество, нам нужен мастер Никодим, — сказал Тоби.

Морейский слуга Габриэля остался с армией.

— Да, я этого не учел, — согласился Габриэль. — Прости, Тоби, у тебя, наверное, куча дел.

— Да. — Тоби посмотрел своему господину прямо в глаза.

— Ясно. — Габриэль слегка кивнул. — А теперь принеси полотенце.

Тоби исчез.

— Черт, — буркнула Бланш из постели, — я тоже забыла про Никодима, когда читала твой список.

Обнаженный Габриэль стоял у окна, глядя на залитые солнцем поля и тысячи уже умирающих от голода людей, отобранных у Некроманта, но по-прежнему нуждающихся в пище.

— Все… вся эта хрень зависит от разных там систем. Мне нужны люди, которые будут заниматься моими делами, чтобы я мог принимать правильные решения и исполнять их. Тоби пора посвятить в рыцари.

— Кронмир, — сказала Бланш.

Габриэль откинул полог и наклонился поцеловать ее.

— А ты не просто красивая девчонка.

Тут Тоби бросил императрице изящно вышитое льняное полотенце и сразу же исчез.

— Конечно, его надо посвятить в рыцари, — засмеялась она. — Когда?

— Сегодня утром, вот только умоюсь. Правда. Врата открываются, или как это назвать, через двадцать пять дней. У нас нет времени на церемонии.

— Людям нравятся церемонии, — возразила она, думая, грешно ли заниматься любовью, когда знаешь, что ждешь ребенка.

Впрочем, по меркам мира, в котором она жила, все казалось небольшим грехом.

— Пенни за ваши мысли, мисс? — вдруг спросил он.

— Каким будет мир, когда это закончится?

Дверь снова открылась, и вошли Анна Вудсток и Калли, лучник императора, с огромным корытом горячей воды.

— Ваше величество, — поклонилась Анна.

— Доброе утро, Анна. — Бланш нацепила выражение лица, предназначенное для появлений на публике. Оно сильно отличалось от вариантов «Бланш, доверенная служанка королевы» или «Бланш, непревзойденная прачка». Она почти не позволяла себе демонстрировать ничего, кроме добродушия и готовности помочь.

— Потом будем бриться, милорд, — сказала Анна императору.

Новые правила — неофициальные, но всем понятные — гласили, что император не желает слышать никаких «величеств» больше одного раза от человека в день, за исключением формальных ситуаций, список которых пока не был определен. «Милорд» был менее официальным, чем «ваше величество», а многие из войска по-прежнему звали его «сэр Габриэль» или просто «капитан», к радости одних и удивлению других.

— Отлично, — согласился Габриэль и опустился в воду, для чего ему пришлось нелепо задрать колени. Анна полила ему на голову, он стал брызгаться, и Бланш засмеялась.

— Ваша ванна сейчас будет, — сказала Анна своей обнаженной императрице, — ваше величество.

Анна знала Бланш, когда та была прачкой.

— Я бы и в этой помылась, если бы он все не расплескал.

Анна подавилась смешком и протянула кувшин Калли, который начал безжалостно поливать своего императора горячей водой, несмотря на слабые протесты и крики.

— Ваше величество, — заявил он тоном, в котором не было ни капли благоговения.

Анна принялась раскладывать бритвы, мыло и полотенца. Принесли воду для императрицы. Император вылез из корыта чистым и красным, под стать своему прозвищу, и самостоятельно надел рубаху и брэ. Слуг не хватало, и ему не прислуживал никто, кроме старых боевых товарищей.