Падай, я ловлю (СИ)

Зараза, как же он смотрит. Никогда его таким не видела. Всегда немного беспечный, всегда улыбчивый, беззаботный. Сейчас — подавленный. Раздавленный! И причина этому состоянию не только я. Что-то случилось, что-то ужасное, его грызет изнутри, пожирает, топит.

— Не лапать, — предупреждаю строго, и он прикрывает глаза на выдохе.

— Как скажешь, Саш, — бормочет тихо.

Ложится на спину, я пристраиваюсь рядом, положив голову на его плечо. Одну руку опускаю на его грудь, чувствуя под ладонью, как грохочет его сердце. У самой под ложечкой сосет, а жалость все-таки пробивается. Его жалко, идиота, себя, нас. Наше раздавленное чувство, мои развеянные по ветру мечты. Но больше — ничего. Тепло его тела больше не греет мне душу. Его рука на моей больше не вызывает прежнего трепета, не дарит покой. Мы близки, все еще, но эта связь сродни кровной. И ясность наконец-то приносит облегчение.

— Если уснешь, будить не стану, — грожу и он сразу же начинает рассказывать.

Глава 24

— Маринке тем же вечером втык вставил. Должна была хоть попытаться предупредить, чтобы мать ее в комнату не зашла, обыграть как-то, звонок сбросить, поорать, похер. Нашли бы выход. А то, что она устроила… мерзко было не только тебе, Саш. Но она решила выглядеть пострадавшей стороной в глазах матери, как обычно выбрала свой личный комфорт, стерва. После того случая мы видимся только на семейных обедах, — хмыкаю, не выдержав, а Даня немного злится: — Ну вот такая у меня семейка! И такая ситуация. Было похер, пока тебя не встретил, вообще не заморачивался, все устраивало. Допер не сразу. Сначала полез гонор.

— Девочка из трущоб придавила мажорчику правое яичко? — ехидничаю, чтобы не нырять с головой в его искренность, а хоть минимально оставаться на плаву.

— Оба, — бурчит недовольно. — Это больно, девчонкам не понять.

— Да куда мне, любовнице…

— Сашуль, ну? — вздыхает. — Не любовница и никогда ей не была. Обидно, понимаю, самому тошно, огнем все горит.

— Это изжога, дорогуша. Пить надо меньше.

— Как получится, — отвечает тихо.

— Дань, что происходит? — приподнимаюсь и хмурюсь, заглядывая ему в глаза.

— Ложись, без тебя погано пиздец, — прижимает мою голову обратно. — В общем, ты меня игнорируешь и это бесит. Настолько, что я решаю — сама прибежишь.

— С мольбами?

— Достаточно просто факта. Унижать тебя я не хотел.

— Но хотел, чтобы это сделали другие, — фыркаю презрительно.

— Нет! Черт… или да. Блять, я в таком состоянии был, сейчас думаю — нахера? Хотел продавить, а надо было в ногах валяться. Простила бы. Простила?

— Скорее всего, — признаю очевидное с неохотой.

— Дебил, — снова вздыхает и прижимает к себе. — В общем, Маринка мне должна, согласилась устроить пару спектаклей. А ты бар за баром меняешь и ни в какую. А потом и вовсе квартира другая, машина, номер, жизнь. Только чтобы от меня подальше быть. Где ты я знал, за тобой один тип приглядывал, сыщик. Но понял, что Мариной тебя не проймешь, только хуже делаю. И пошел дальше.

— Господи, какой же ты дурень, — бормочу тихо.

— Ага… Сам себе поднасрал по итогу. В общем, сыщик передает, что ты ищешь работу по сокурсникам. С некоторыми встречаешься, пару мест ездила смотреть, уже не в центре. Я запросил полный список, через день получил стопку кратких биографий с фотографиями. Смотрю, а там девка с бара в клубе. Не ночной, мужской. Я ее в оборот, но рассказал, как есть. Голову потерял, ты ни в какую. Она поржала, но согласилась помочь. За бабки, разумеется. Вышла в «Дублин», тебя перетянула. Должна была еще немного поработать, чтобы в глаза не бросалось, и свалить.

— Козел, что меня из-за стойки пытался выдернуть — твоих рук дело?

— Да, — мямлит недовольно. — Уебок, сказал напугать, а не покалечить.

— Он уебок, ага, — брякаю, закатывая глаза.

Даня молчит, колечко на указательном пальце моей руки крутит.

— Дальше, Дань, — поторапливаю.

— Дальше — ебаный пиздец. Перестрелка, ты каким боком замешана — не ясно. Допустил вероятность, что Кристина тебе все рассказала и ты озлобилась. Ну, после той драки. Решила отплатить дерьмом на дерьмо, впустила какого-то левого чувака в бар, чтобы вынес все к хренам, что к полу не прибито. Ну или около того, не знаю. Ты соображаешь неплохо, когда хочешь. Смотришь — дура дурой, а ни хрена подобного, — последнее заявляет с какой-то обидой, будто его обманули.

— Не увлекайся, — бурчу, подло тыкая его пальцами руки, на которой лежу, в бок.

— Ай, — дергается и тихо смеется. — Вредина еще ко всему прочему. И хулиганье.

— Дань.

— Да я хер знает, как о таком рассказывать и надо ли вообще.

— Крис мертва, Дань…

— Знаю. И знаю, что если бы в «Дублин» ее не отправил, она бы не связалась с какими-то мразями и осталась бы жива.

— Какими еще?..

— Не знаю, Саш. Сука… не знаю!

— Да расскажи ты уже по порядку! — выпаливаю, садясь. Даня тоже, придвигаясь ближе к изголовью и облокачиваясь на него.