П. А. Столыпин

Вслед за графом П. А. Гейденом к нашему пониманию личности и политики П. А. Столыпина вскоре присоединился Н. Н. Львов. М. А. Стахович в письме от 20 июля, между прочим, писал мне в Москву: «К общему удивлению, ты оказался наиболее правым (в прямом, а не политическом значении слова). А. Ф. Кони дважды отказывался, потом уступил, наконец вчера отказался окончательно. Столыпин поехал с этим известием в Петергоф и вернулся неузнаваемым. Объявил, что свободных только два портфеля, что Щегловитов очень нравится государю; что принимает программу только капитулирующее правительство, а сильное само их ставит и одолевает тех, кто с ним не согласен; что если большинство совета будет у общественных деятелей[28], то, значит, он пойдет к ним на службу, и т. д., и т. д. Словом, ты прав: всё хотят оставить по-старому, не задумываясь о грядущих выборах и не желая, в сущности, ни в чем обновиться, а радуясь семимесячной отсрочке. В результате всего этого убежденные в своей мощи, которую наглядно подтверждают события в Свеаборге, Самаре, Кронштадте, бунты на броненосце „Память Азова“, в Ревеле и где-то на Кавказе кроме обычных грабежей и убийств, от которых правительство, конечно не призвано защищать, – они приглашают в министры Н. Н. Львова и А И. Гучкова, для чего последние вызваны сегодня в 7 ч. вечера в Петергоф. Едут, чтобы отказаться, но с намерением высказаться откровенно».

Указываемое М. А. Стаховичем успешное подавление революционных вспышек, сравнительно спокойное настроение широких общественных кругов и полное отсутствие какого-либо влияния на население Выборгского воззвания устранили, по-видимому, опасения П. А. Столыпина, возбужденные ожидавшимся им широким общественным противодействием его политике, и он поспешил отказаться от намерения привлечь в свой кабинет общественных деятелей.

В двадцатых числах июля в Москве собрались представители партии к.-д., «Союза 17 октября» и образовавшейся в Г<осударственной> думе фракции «Мирного обновления» для совещаний и обсуждения возможного между ними единения и взаимодействия ввиду предстоявших новых выборов. В числе прибывших были между прочими граф П. А. Гейден, князь Г. Е. Львов, Н. Н. Львов и М. А. Стахович. В частных беседах мы продолжали обсуждать между собой переговоры, происходившие в С.-Петербурге. 26 июля все мы были поражены, прочтя в № «Нового времени» от 25 ч<исла> следующее официального характера сообщение C.-Петербургского телеграфного агентства: «После роспуска Государственной думы и высочайшего манифеста, объявившего волю государя императора проводить в жизнь дарованные реформы, со стороны правительства было вполне естественно обратиться с предложением занять освободившиеся министерские места к тем общественным деятелям, которые положили в основу своей деятельности закономерное проведение этих реформ. Таким образом, казался обеспеченным и подбор лиц, и направление деятельности правительства. Однако комбинация эта встретила затруднение вне доброй воли правительства и самих общественных деятелей. Последние желали составить группу лиц единомышленных, которые должны были войти в правительство, но это им не удалось; отдельные же общественные деятели, из которых Н. Н. Львов и А. И. Гучков были приняты его величеством в продолжительной аудиенции, полагали, что они в целях мирного проведения реформ могут оказать большую пользу, не уходя в настоящую минуту от общественной деятельности, которая им свойственна и которая требует мобилизации всех трезвых общественных сил. Что касается намерений правительства, то они остаются неизменными, и наряду с твердым и непоколебимым водворением порядка, на что правительство имеет достаточно силы и средств, оно так же твердо и непоколебимо будет подготовлять и в пределах закона немедленно проводить те разумные реформы, которые должны ввести жизнь России в закономерное русло».