Ожог за ожог (ЛП)

До меня долетает звук заведенных моторов. Машины на грузовой палубе готовы тронуться в путь. На берегу виднеется длинная цепочка из автомобилей, тянущаяся до входа на стоянку. Они ждут, когда смогут заехать на борт и отправиться обратно на материк. До конца летних каникул осталась еще одна неделя. Я отступаю от окна, разглаживаю ситцевый сарафан и иду к своему месту за вещами. Сиденье рядом с моим пустует. Я сую под него руку и пытаюсь нащупать то, что должно находиться именно там. Его инициалы — Р.Т. Я помню день, когда он вырезал их своим швейцарским армейским ножом. Чисто ради своей прихоти.

Интересно, сильно ли изменился остров? В «Молочном утре» по-прежнему продаются лучшие черничные маффины? В кинотеатре на Главной улице до сих пор зеленые бархатные сиденья? А как разросся куст сирени в нашем дворе?

Так странно ощущать себя туристом, учитывая, что Зейны живут на острове практически целую вечность. Мой прапрапрадед спроектировал и построил тут библиотеку. Одна из маминых тетушек стала первой женщиной, которую избрали членом муниципального совета Миддлбери. Наш семейный участок находится в самом центре кладбища, а некоторые памятники настолько стары и покрыты мхом, что невозможно даже разглядеть, кто под ними похоронен.

Остров Джар состоит из четырех маленьких городков. Томастаун, Миддлбери — откуда я родом, — Уайт-Хейвен и Каноби-Блаффс. В каждом из них есть своя средняя школа, но старшая школа на острове только одна. Летом население увеличивается до нескольких тысяч отпускников. Тех же, кто живет тут круглый год, всего лишь около тысячи.

Моя мама любит говорить, что остров Джар никогда не меняется. Он как отдельная маленькая вселенная. Есть в нем что-то такое, от чего кажется, будто время здесь стоит на месте. Думаю, в этом кроется его очарование, которое каждое лето притягивает сюда людей, а постоянные жители мирятся с неизбежной скукой. Как когда-то и мои родители.

Люди ценят, что на острове Джар нет ни одного сетевого магазина, торгового центра и заведения быстрого питания. Папа говорит, что их строительство запрещено согласно двумстам отдельным законодательным актам и постановлениям. Поэтому жители покупают овощи на местных рынках, лекарства по рецептам — в аптеках, где всегда можно найти аппарат с газировкой, а пляжное чтиво — в маленьких книжных магазинчиках.

Остров Джар делает особенным еще и то, что это самый настоящий остров. Здесь нет мостов или туннелей, соединяющих его с материком. Кроме одной-единственной взлетной полосы, которой пользуются только богатеи с частными самолетами. Все остальные прибывают и отбывают на этом вот пароме.

Собрав вещи, я следую за оставшимися пассажирами на берег. Пристань ведет прямо к информационному центру. Перед ним припаркован старый, сороковых годов, школьный автобус с надписью «Туры по острову Джар», который пытаются отмыть. За зданием центра начинается Главная улица — длинная полоса из сувенирных магазинчиков и лотков с едой. Над всем этим возвышается холм Миддлбери. Мне приходится прикрыть глаза от солнца и потратить несколько секунд на то, чтобы на самой его вершине отыскать высокую красную крышу своего старого дома.

В этом доме выросли мама и тетушка Бетт. В моей спальне, окна которой выходят на океан, когда-то жила тетушка Бетт. Интересно, сейчас она, снова переехав сюда, все так же спит в этой комнате?

Я ее единственная племянница, своих детей у нее нет. Она никогда не знала, как вести себя с детьми, поэтому обращалась со мной как со взрослой. И мне это нравилось. Когда она спрашивала, что я думаю о ее картинах, то всегда выслушивала мой ответ. Но она никогда не была из тех тетушек, которые, устроившись на полу, будут помогать в сборке пазла или готовить с тобой печенье. Да я в этом и не нуждалась. Для этого у меня были мама и папа.

Думаю, будет здорово пожить с тетушкой Бетт теперь, когда я стала старше. Потому что мои родители обращаются со мной как с ребенком. Яркий тому пример: я по-прежнему должна быть дома в десять часов, несмотря на то, что мне уже семнадцать. Но, полагаю, после всего, что произошло, можно понять, почему они так меня опекают.

Дорога до дома занимает больше времени, чем в моих воспоминаниях. Может, потому, что с чемоданами тяжелее идти. Несколько раз я пытаюсь остановить машины, ползущие на холм. Иногда местные добираются домой автостопом. Здесь принято помогать соседям. Обычно мне этого не разрешают, но впервые рядом со мной нет надзирающих родителей. Вот только никто не останавливается. Это очень неприятно, но у меня всегда есть завтрашний день. У меня куча времени, чтобы путешествовать автостопом и делать все, что мне захочется.

Каким-то образом я прохожу мимо своего дома. Приходится вернуться назад. Разросшиеся во дворе кустарники надежно скрывают дом с дороги. И неудивительно. Садоводство всегда было любимым занятием мамы, а не тетушки Бетт.