Ожог от зеркала

Вчера. Поутру оторвалась ручка чайника, провисшего на одном болте, полведра кипятка сплеснуло на ноги – школяр отпрыгнул немыслимым зигзагом, сшибая столик с расставленной посудой, но под кипяток все-таки не попал. Чайник, конечно, давно следовало отремонтировать. Сам когда-то болты от лености вкрутил. Промокнув горячую лужу старой занавеской – половой тряпки не нашлось, – Тарас снова свинтил ручку на чайнике, дав себе зарок заменить его в ближайшем будущем. Подкрутил аккуратно винтики, набрал водички... В полдень почтовая лошадь, обычная кляча, добредавшая немалые годы, вдруг возомнила себя мустангом. То ли слепень на глаз сел, то ли просто по дури, но взбрыкнула, да так, что подкова приложилась к его виску. Удара не было, не хватило крохи, остался только тонкий, в ниточку, грязный след. Ничего не делал, мимо шел. Чуть-чуть бы дальше... Перепуганный почтовик долго охаживал лошадь кнутом и всё порывался купить школяру водки, простодушно считая, мол, «выпить тебе, парень, надо, непременно выпить, и ранку замазать, не загноилась чтоб». Ранки на виске вообще не было, несолидная и грязная царапинка полукругом, а выпить, по всему, следовало почтовику, струхнувшему больше протормозившего Тараса.

То, что внутри прогиба алкоголь практически смертелен, школяру было хорошо известно, поэтому предложение кучера он даже не рассматривал. По воздействию это как если б тот же муравей вздумал спрятаться, закапываясь поглубже с каждым стаканом. В общем, лошадь как лошадь. Не убила всё-таки. Как говорили в сельской школе, «до вершка ещё вершок».

Затем обрушились строительные леса. Придавило женщину с ребенком, а бывший настороже Тарас снова отделался царапиной, удачно отскочив за фонарный столб. Правда, локоть ободрало основательно, пришлось промывать. Женщину с переломами увезли в лекарню.

Тем же вечером пристала шпана. Без выпендрёжа, требования денег и прочей промежуточной чепухи. Вообще не наезжали. Шли мимо посадские, не любившие «зажравшихся» школяров, но никогда и не задиравшие их попусту, тем более в центре. И один из обкурившихся мальцов вдруг взмахнул бритвой. Даже его дружки этого не ожидали. Просто – рука, в которой что-то сверкнуло, и ворот куртки разрезало сталью, а на шее проступила глубокая, кровью пропитанная полоса. То ли пацан по младости не рассчитал удара, то ли Тарас успел отшатнуться, скорее и то, и другое вместе, но горячим брызнуло. Тремя уличными плюхами Тарас расшвырял обидчиков, не пытаясь разбираться, кто из них кто и зачем они вместе. Будь он один, пришлось бы туго, потому как силу сразу растратил, а посадских-то шестеро. «Вязкая» плюха, она ведь только сшибает с ног. Но со всех сторон уже бежали школяры, гулявшие в парке, и шпана разбежалась в разные стороны, причем конкретно его обидчика задержали конные рыцари на входе в парк.

Ничего в своё оправдание пацаненок заявить не смог, и сегодня ему, наверное, уже отсекли руку. У рыцарских патрулей особые понятия о справедливости.

Это вчера. Про сегодня и вспоминать не хотелось. Завтра, по логике заклятия, должно быть ещё тяжелее.

Глава 4

У входа в густожитие Тарас замешкался.

Три корпуса стояли рядом, славянской буквой «П». Внутри находился очень приличный дворик, в котором бренчали на гитаре и темнело несколько неясных фигур. Скорее всего окажутся знакомые. Но лучше обойти. Везде, где возможен конфликт, будет конфликт, и события пойдут не в его пользу. Лишних сорок аршин...

Нога уже еле сгибалась.

Над забором мерцал вытянутый фаллос – типичный рисунок молодого идиота, тщательно исполненный ароматическими дымами. Судя по плотности, висит уже часа три. Художество постепенно распирало, как ярмарочный шарик. Утром ведьмы-вахтёрши уберут, а до утра, конечно, ещё раздуется. Первый курс, точно. Хоть сколько собеседований проводи, а после уроков ароматической магии найдется умелец, и по всему городу бухнет этакая хренотень. Или сиськи, или черепа, или вот предмет ночного культа... Три удачных решения. И на цвет не поскупился, и на запах.

У забора плыл неестественно сильный аромат сирени. Их курс тоже такое развешивал, только над воротами городской стражи. Смешно. Если не убирать – оно раздуется до слона средних размеров.

Тарас обходил дворик по периметру, для чего следовало пройти под самым фаллосом, лениво мерцавшим над столбиком ограды. Ага. Он ещё и к человечку присобачен. На столбике сидел плохо прорисованный гном, из которого и торчало невообразимых размеров хозяйство. Ни объёма, ни лица... Народное творчество. И подпись: «Хома». Интересно. Вот так, стало быть, выглядит некий Хома. Встретишь, сразу узнаешь. Тоже небось самородок-первогодок. Стыдоба. Тарас поразился своей осторожности – обходит неизвестных пацанов в собственном, можно сказать, дворе. Да ещё под такими рисунками. Никогда бы прежде себе этого не позволил. Или даже сейчас, кабы нашелся зритель.

Но одному сойдет.