Ожесточение(СИ)

На втором-третьем курсе физтеха Магомед стал думать над одной очевидной проблемой. В опытах, которые он ставил на лабораторных работах и теориях, которые он изучал, по сути самым интересным была пустота, только этого никто не замечал. Все занимались тем, что летело в пустоте, распространялось в ней. Электроны достигали контактов, фотоны испускались и поглощались, все наблюдаемое происходило по краям пустоты. Но проблема была в том, что согласно всем опытам во всем окружающем, как открыл Магомед, кроме пустоты, и не было ничего. Просто внутри приборов пустота была заметна, потому что перед началом лабораторных работ нужно было нажать кнопку, и насос откачивал оттуда воздух. Магомед представлял себе Солнечную систему, вращающуюся в пустоте. Но ведь атомы корпуса прибора из инструментальной стали - крохотные солнечные системы,- такие же пустые внутри, и свет отражается от прибора только потому, что атомов бесчисленно много, как звезд в Млечном пути. А что внутри частиц, которые мы пока считаем элементарными? Почему над этим никто не думает?

Без пустоты тоже мироздание никак не выстраивалось. Пустота была необходима, чтобы что-то происходило. Где-то нужно было двигаться. Это беспокоило не ум, с математикой как раз все было в порядке, это волновало душу.

Существует ли вообще мир? Или его можно исключить элемент за элементом, вычитая одно за другим? Тогда Магомед еще не был знаком с буддийской и даосской философией.

Уровень молодых людей, с которыми он учился, с которыми жил в общежитии, был невероятно высок. Счастлив тот, кто попадал в такие сообщества! Да, этим людям так же свойственны все человеческие недостатки и слабости, но все же там видишь, какая сила в нас заключена, немного захватывает дух от того, на что мы способны. Магомед и тут не стал рядовым студентом. От него и теперь многого ждали. "Вы сами придумали это решение?" - удивленно поднял на него глаза знаменитый ученый, принимавший курсовую работу третьего курса. "Ну да", - пожал плечами Магомед.

Магомед однажды сказал Ахмеду: "Я вот иногда думаю, они все ошибались, или нет?" Положа руку на сердце, он не чувствовал особого интеллектуального превосходства над окружающими. Просто иногда ему приходили в голову мысли, которые не приходили больше никому.

В это время Магомед очень сблизился с отцом. В детстве отец казался ему суховатым, отстраненным от проблем детей. Отношения Магомеда с матерью или Абу были более теплыми. Это, разумеется, обычная проблема занятого делом, успешного человека. К тому же в отличие от Ахмеда Магомед был беспроблемным ребенком. Отличник, спортсмен, сдержанный, спокойный парень, знающий, чем собирается заняться в жизни, - гордость любого отца. Путь, который выбрал Магомед, был похож на путь Мусы, был ему понятен. Как все занятые успешные мужчины, Муса не понимал, насколько мало внимания он уделяет своим детям.

Отец часто приезжал в Москву в министерство и Госснаб по делам своего проектного института. Обычно он останавливался в гостинице "Россия" рядом с Кремлем, реже в небольшой гостинице министерства в Замоскворечье. Магомед больше любил, когда в "России", он обычно приезжал из Долгопрудного к отцу на пару дней. В гостинице был отличный бассейн - редкость в социалистической Москве. Пока отец ездил по делам, Магомед торчал в бассейне, валялся в номере с книгой, наслаждаясь одиночеством. Мы, горцы, любим и отлично переносим одиночество.

Ужинали обычно в ресторане гостиницы или где-то рядом в центре среди московского бомонда того времени: заведующих магазинами, фарцовщиков, валютчиков, детей генералов и блядей.

В один из таких приездов за ужином Магомед поделился своими наблюдениях за пустотой. Неожиданно отец стал очень внимателен.

- С моей точки зрения, чтобы убедиться в том, что мир существует, достаточно посмотреть по сторонам. Я расскажу тебе одну важную вещь про себя. Я инженер, а не ученый. Инженер - это число. Всю жизнь, до того, как начал руководить, я что-то рассчитывал. Диаметр, длину, наклон, усилие. Так вот ни разу я не встретил ничего, что не поддалось расчету. Где находится Бог? Абу считает, что он везде в наших делах. Но в моих делах были закономерности, поддающиеся расчету. Я не самый великий математик, но тебя не поражал сам факт, что все послушно математике? Когда рассчитываешь траекторию, и снаряд действительно туда попадает - в этом есть чудо. Кидай камень сто раз, и каждый раз я точно посчитаю, куда он упадет. И даже ошибку попадания я рассчитаю. Мир - это карточный домик законов. Убери одну карту и все обрушится. Если допустить возможность исключений, возможность чуда - тогда шары на этом бильярде будут лететь, куда попало, - отец кивнул на бильярдный стол за спиной.