Ожерелье

— Итак, — продолжала Пэм, — когда подойдет время, осужденный пройдет по этому коридору в сопровождении как минимум четырех офицеров. Некоторые упираются с нечеловеческой силой. Некоторых приходится волочить по коридору, они обмякают и всю дорогу орут. — Она пожала плечами. — А некоторые просто заходят и садятся на стул, как будто в парикмахерской. Никогда не знаешь наверняка.

Высокий офицер открыл металлическую дверь в камеру исполнения приговора. Сьюзен вошла в нее вместе с остальными.

Комната была выкрашена в тот же тускло-зеленый цвет, что и коридоры.

В центре нее стояло большое деревянное кресло с откидной спинкой. К нему были прикреплены толстые черные ремни. Рядом находилась медицинская тележка с тремя пластиковыми пакетами с жидкостями. Это напомнило Сьюзен тележку в больничной палате ее мамы, когда у нее была пневмония.

Напротив кресла смерти находились два окна с толстыми стеклами. За ними располагались две комнаты. Сьюзен поняла, что это были комнаты для наблюдателей. Обе были выкрашены в коричневый цвет, с расставленными в ряд серыми складными стульями.

Командир закрыл за ними дверь. Лязг! Грудь Сьюзен сжалась, как будто здесь не хватало воздуха. Она положила руку на грудь и попыталась вздохнуть. Даже присутствия Роберта рядом не хватало для того, чтобы успокоиться.

Пэм села в кресло для исполнения приговора с таким видом, словно это была ее любимая часть экскурсии.

— Как только они садятся в кресло, их тут же привязывают вот этими ремнями, — сказала она, примеряя ремни. — В этот момент им дается возможность произнести последнее слово. — Она весело усмехнулась. — В последний раз парень просто сказал: «Идите на хер, идите на хер, идите на хер» — и так раз двести, пока его наконец не заткнули.

— Мы сможем услышать, что он скажет? — спросила Сьюзен.

— Эта комната звуконепроницаема, но когда настанет этот момент, мы включим микрофон, чтобы услышать его, при этом он нас слышать не будет. Кто знает, может быть, в этот последний миг мы наконец услышим от него признание.

Боже, я надеюсь на это, подумала Сьюзен.

Пэм подняла со столика черный капюшон.

— После того как он закончит свою речь, по желанию мы можем накрыть его голову вот этим. А потом… — она показала на три пакета с жидкостями, называя их по очереди, — препарат номер один — снотворное. Препарат номер два — для остановки дыхания, и, вообще-то, его было бы вполне достаточно для смерти. Но просто на всякий случай мы используем препарат номер три для остановки сердца. — Она сделала паузу. — Простите за черный юмор, но использовать этот препарат — все равно что пытаться добить уже дохлую лошадь.

Ее лицо расплылось в полуулыбке. Затем выражение сменилось разочарованием, когда она поняла, что Сьюзен с Робертом не поддержали ее шутку.

Сьюзен обернулась и снова посмотрела на комнаты для наблюдения:

— Он будет нас видеть?

— Если не наденет капюшон, конечно. — Пэм показала на комнату слева. — Сестра и священник будут находиться вот в этой комнате.

Она показала на другую комнату:

— А вы и ваша команда будете там.

Роберт повернулся к Сьюзен:

— Эти комнаты тоже звуконепроницаемые, так что мы не услышим сестру Курта.

Сьюзен представила, как сидит на одном из этих серых складных стульев и смотрит, как умирает Курт Янсен. Она так мечтала быть тем самым человеком, которого увидит Курт, перед тем как сделает свой последний вдох. Она спрашивала себя, а каким был бы приговор судьи, если бы она не настаивала на смертной казни для Курта Янсена?

— Еще вопросы есть? — спросила Пэм.

— Меня сейчас вырвет.

Пэм достала гигиенический пакет из ящика медицинской тележки.

— Ну, мы вас прикроем, — сказала она, и ее голос звучал как-то особенно жизнерадостно, если уж на то пошло.

Роберт положил руку на плечо Сьюзен.

— У вас случайно не найдется сигареты? — спросил он у Пэм.

— Курить в заведении запрещено, — произнесла она строго. — Но только если вас застукают. — И подмигнула Сьюзен.

Двое мужчин снова открыли перед ними дверь, и после нескольких лязгов затворов и бесконечной болтовни Пэм Сьюзен уже стояла в женском туалете на втором этаже административного здания с пачкой старомодных сигарет «Ньюпорт». Пэм ушла разбираться с прессой, Роберт остался с Сьюзен, а двое полицейских ожидали в коридоре у двери. Она стояла у открытого окна и выдыхала дым через решетки в ледяной воздух.

Как бы Пэм ни раздражала ее, Сьюзен должна была признать, что эти сигареты стали настоящим спасением. Курение приносило такое же удовольствие, как и прежде. Она даже ни разу не кашлянула, как будто и не бросала курить. Сьюзен задавала себе вопрос, какого черта она вообще завязала с сигаретами. Потом вспомнила: она была беременна первым ребенком и не хотела рисковать.

Что ж, теперь ей не нужно беспокоиться об этом. Интересно, она снова начнет курить? А потом ей подумалось: а кого это, собственно, волнует?

Она выдохнула еще немного дыма через решетку. Роберт прислонился к раковине, наблюдая за ней.

— Тебе получше? — спросил он.