Outlive: The Science and Art of Longevity

Один из очень перспективных методов называется адоптивной клеточной терапией (или адоптивным клеточным трансфером, АКТ). АКТ - это класс иммунотерапии, при котором пациенту, подобно подкреплению армии, вводятся дополнительные Т-клетки, чтобы усилить его способность бороться с собственной опухолью. Эти Т-клетки генетически запрограммированы на антигены, специально нацеленные на индивидуальный тип опухоли пациента. Это похоже на клеточную терапию CAR-T, о которой мы говорили ранее, но гораздо шире по охвату. По мере роста рака он быстро опережает способность иммунной системы обнаруживать и уничтожать его; Т-клеток просто не хватает для выполнения этой работы, особенно когда рак достигает стадии клинического выявления. Именно поэтому спонтанная ремиссия, как это произошло с Джеймсом ДеАнджело, так редка. Идея ACT заключается в том, чтобы завалить рак огромным количеством целевых Т-клеток, как бы дополнив армию бригадой обученных убийц.

Существует два способа проведения ACT. Во-первых, мы можем взять образец опухоли пациента и выделить те Т-клетки, которые действительно распознают опухоль как угрозу. Они называются опухолеинфильтрирующими лимфоцитами (TILs), но их может быть всего несколько миллионов, что недостаточно для полноценной борьбы с опухолью. Если извлечь TILs из организма и умножить их в 1000 раз или около того, а затем снова ввести их пациенту, можно ожидать гораздо лучшего ответа. В качестве альтернативы Т-клетки могут быть получены из крови пациента и генетически модифицированы для распознавания его конкретной опухоли. Каждый из этих подходов имеет свои преимущества и недостатки, но самое интересное заключается в том, что ACT фактически означает разработку нового, индивидуального противоракового препарата для каждого пациента.

Очевидно, что это дорогостоящее предложение и очень трудоемкий процесс, но он многообещающий. Принципиальное доказательство уже есть, но необходимо проделать еще много работы, чтобы не только повысить эффективность этого подхода, но и дать нам возможность более широко и легко применять это лечение. И хотя поначалу стоимость может показаться непомерно высокой, я хотел бы отметить, что обычная химиотерапия также очень дорога, а ремиссии от нее почти никогда не бывают постоянными.

Одна из поразительных особенностей иммунного лечения рака заключается в том, что когда оно работает, оно действительно работает. Нередко после химиотерапии у пациентов с метастатическим раком наступает ремиссия. Проблема в том, что она практически никогда не длится долго. Рак почти всегда возвращается в той или иной форме. Но если пациенты все-таки отвечают на иммунотерапию и достигают полной ремиссии, они часто остаются в ремиссии. От 80 до 90 процентов так называемых полных реципиентов иммунотерапии остаются свободными от болезни через пятнадцать лет. Это необычайно много - гораздо лучше, чем краткосрочный, пятилетний временной горизонт, на котором мы обычно объявляем о победе в традиционном лечении рака. Мы не решаемся использовать слово "излечение", но у пациентов, которые отвечают на иммунотерапию, можно предположить, что рак практически исчез.

Важное послание заключается в том, что надежда есть. Впервые за всю мою жизнь мы добились прогресса в войне с раком, если это вообще можно так назвать. Сейчас существуют методы лечения, которые могут спасти и уже спасают жизни тысячам людей, которые еще десять лет назад неизбежно умерли бы. Двадцать лет назад человек с метастатической меланомой мог рассчитывать прожить в среднем еще около шести месяцев. Теперь эта цифра составляет двадцать четыре месяца, а полностью излечиваются около 20 процентов таких пациентов. Это ощутимый прогресс - почти полностью благодаря иммунотерапии. Улучшение ранней диагностики рака, о котором мы поговорим в заключительном разделе этой главы, вероятно, сделает наши методы лечения иммунотерапией еще более эффективными.

Иммунотерапия прошла скалистый путь, и на многих этапах ее можно было полностью забросить. В конце концов она выжила, потому что химерические успехи оказались не такими уж химерическими, но в основном благодаря решимости и упорству таких дальновидных ученых, как Джеймс Эллисон, Тасуку Хондзё, Стив Розенберг и другие, которые продолжали работать, даже когда их работа казалась бессмысленной и, возможно, безумной.

Раннее обнаружение

Последний и, возможно, самый важный инструмент в нашем противораковом арсенале - раннее агрессивное обследование. Это остается спорной темой, но доказательства того, что ранняя диагностика рака почти всегда приносит положительный результат, подавляющее большинство.