Отвращение

- Ты можешь говорить что хочешь, но я лично прослежу за твоим выздоровлением. Вряд ли сразу после столкновения для тебя всё было в радужном цвете.

- Ну да, было жутко больно. Но сейчас мне действительно хорошо!

- Ладно, как знаешь. Я действительно испугалась, что потеряю тебя. Моё сердце говорило мне «Он не может умереть, это не случится с нами!» и в то же время «Именно это и произойдёт, такова жизнь».

- Брось, перестань накручивать себя. Я не хочу, чтобы меня тут опять слезами поливали.

Джоэл испытывал странные чувства. С одной стороны он души не чаял в Эбби и не хотел причинять ей боль даже косвенно, а с другой – ему льстили эти искренние эмоции. К этому примешивалась лёгкая досада – Эбби выглядела как мать, вырвавшая из цепких рук смерти ребёнка, а не как просто любящая жена, и он испытывал некий стыд перед персоналом клиники и другими больными.

- Здравствуйте, доктор Барлоу! У Джоэла опять болит рука, а он не хочет признаваться.

- Ну что ты!

- Миссис Адамс, не стоит ябедничать на своего же мужа. Кости срастаются хорошо, а неудобства приходится терпеть всем, и совсем недолго. В эпоху гипса ему бы пришлось месяца на два перестроить свою жизнь. Впрочем, я могу посмотреть.

Алан Барлоу нравился Джоэлу – отличный специалист, добродушный, не болтает много, объективен и отзывчив. С таким человеком можно говорить по-простому, не принимать роли пациента.

Но что-то слишком много времени доктор Барлоу тратит на его руку. Он успел посмотреть на неё и так, и эдак, и рассказать байку об одном трудном случае, и пуститься в пространный рассказ о новых способах лечения переломов. Подозрительно.

- Доктор Барлоу, - не выдержал Джоэл, - вы что-то хотите сказать мне?

- Эээ… Да. Это будет достаточно серьёзный и трудный разговор, мистер Адамс. И его лучше провести наедине.

- Если вы что-то знали о состоянии моего мужа и скрывали это, - сказала Эбби, - то будьте добры немедленно объясниться не выдворяя меня!

- При всём моём уважении, это решать не вам.

Джоэл беспомощно оглядел всех и, сглотнув слюну, кивнул.

- Это её право знать обо мне всё.

И доктор Барлоу начал говорить странные вещи.

- Собственно говоря, кто может дать чёткий ответ на вопрос что такое личность? Конечно, можно заглянуть в словарь и получить определение, или пойти дальше и открыть учебник по психологии, прочесть пару абзацев на эту тему и посчитать задачу выполненной. Но истории известны тысячи примеров, когда даже самые компетентные врачи и уважаемые учёные становились в тупик. Если агрессивный, своевольный и беспринципный человек в результате повреждения мозга становится тихим и альтруистичным – можно ли говорить о сохранении его «я»? Да, он всё прекрасно помнит, даже сохранил большинство привязанностей и привычек из старой жизни – но тот ли это человек? Мы все меняемся со временем. Какие-то черты характера усиливаются, какие-то ослабляются, появляются новые увлечения, ценности, желания, но наш стержень остаётся нерушим. А если нет?

Представьте себе человека потерявшего память. Он не помнит как его зовут, сколько ему лет, где он живёт и чем занимается. До потери памяти это был образованный, аккуратный мужчина, любящий восточную кухню и занятия спортом. Значит ли это, что он станет глуп, ленив, полюбит пиццу? Нет.

Небольшой химический дисбаланс или травма – и вы уже не совсем тот человек, кем были. А если нечто изменило вас ещё в материнской утробе или раннем возрасте – некий внутренний дефект, малозаметный порок развития, вы выросли с ним, а потом его нашли и предложили убрать – не означает ли это частичное самоубийство?

Медицина далеко шагнула. Сейчас можно избавиться от травмирующего воспоминания, большинства психических заболеваний, зависимостей. Но появились и другие проблемы.

Наверное, вам не раз попадались на глаза заметки о «подмене Фишера» - так её окрестили журналисты. Лео Фишер – гениальный учёный, но его наработки нашли применение не в самых благовидных целях.

- Постойте, я что-то такое припоминаю. Фишер занимался нейропсихологией, верно?

- Да. Он и ещё несколько человек сделали ряд открытий позволивших управлять человеческим мозгом, заставить его забыть случившееся и помнить то, чего не было. Это никакое не шарлатанство или банальный гипноз – достигнуть нужного эффекта могла только комбинация из хирургического вмешательства, воздействия специально разработанных лекарств и внушения. Полный успех в восьмидесяти семи процентах, а это не шутки.

То, что должно было применятся только в крайних случаях и в сугубо медицинских целях, получило своё дальнейшее развитие в других отраслях. Оставим в покое военную сторону вопроса, и обратимся к криминальной.