Ответный удар

«Коммодор Литвин» чуть заметно вздрогнул. Два небольших цилиндра вырвались из стартовых обойм, развернули парные антенны, в самом деле став похожими на филинов с большими круглыми глазами, и стремительно скрылись в темноте. Праа тут же переключила изображение: теперь огромный диск планеты заполнил левый боковой экран, а на обзорном и правом, куда выводились сигналы МАРов, сияли звезды и траурной лентой тянулся Провал меж галактическими рукавами. Гравитационные движки, разгонявшие «филинов», одновременно снабжали энергией следящую аппаратуру и крохотный импульсный передатчик. Считалось, что засечь его невозможно — поток сигналов был остронаправленным, импульсы шли с низкой частотой, а промежуточную картину дорисовывал интерполирующий программный блок корабельного компьютера.

Скорость этих миниатюрных разведчиков была чудовищной: двигаясь по орбите «Литвина» и шестикилометровой каменной глыбы, прятавшей фрегат, они отыгрывали у Обскуруса десять мегаметров за каждую минуту. Расстояние, однако, было не маленькое; прошло с полчаса, прежде чем Сантини доложил:

— «Филин»-А тормозится. Еще немного, и я его подвешу.

Этому МАРу предназначалась роль ретранслятора. Его компаньон «филин»-Б резво умчался дальше, скрывшись за диском планеты, но кадр на обзорном экране был по-прежнему устойчивым. С интервалом в несколько минут промелькнули два малых спутника и один побольше, бесформенные обломки, изъязвленные ударами микрометеоритов; потом возникла череда каких-то удлиненных, блестящих на солнце пузырей, всплывавших из глубин планетной атмосферы, и, наконец, темная точка, маячившая впереди, стала разрастаться, превращаясь в грубое подобие треугольной пирамиды с отбитыми вершинами. «Филин» резко затормозил, изображение на экране начало скакать, но это длилось не дольше секунды; затем картина застыла и сделалась резче.

— Обскурус, капитан, — раздался голос Бо Сантини. — Сорок семь километров до поверхности.

Туманов довольно засопел.

— С такого расстояния мы муху разглядим!

— Но сначала — общий план, — сказала Праа. — Идет запись в память зонда. Сними, Бо, общий план с трех-четырех позиций, сформируем голограмму.

— Слушаюсь, мэм. Рад стараться, мэм. Ради ваших жгучих глаз и алых губ. — Бо, он же Бонифаций Антонио Серджи Гектор Сантини был весельчак и балагур, но пилот от Бога. Все, что плавало, ездило, ныряло или летало, покорялось ему с особой охотой — быть может, потому, что шесть имплантов, вживленных в тело Бо, делали его отчасти родичем всякой штуковины с дюзами, винтом или колесами.

MAP начал двигаться, выбирая лучшую точку обзора, и казалось, что глыба Обскуруса поворачивается, словно желая продемонстрировать все свои тайны и секреты. Горная цепь, бывшая ребром тетраэдра, плавно сползла за обрез экрана, за ней распахнулась темная, мрачная поверхность, иссеченная тенями, изрезанная трещинами, змеившимися, точно черное кружево на фоне умбры и пепла. Но черно-серо-бурое оказалось не единственным оттенком этой равнины — в самом ее центре слабо светился синеватый овальный купол, и в глубине, под его эфемерной защитой, сияли яркие огни. Три одинаковых круга, оконтуренных ими, были видны отчетливо и ясно.

— Посадочные площадки? — задумчиво произнес Туманов. — Как думаешь, Егор?

— Нет, скорее…

В рубке вдруг повисло молчание. Коркоран заметил, что его помощник замерла, приоткрыв в изумлении рот.

— Командуй, Селина. Что там с общим планом? Отсняли?

Праа вздрогнула.

— Да, капитан. Бо, покажи нам теперь это поближе. Не вертикально, а под углом градусов сорок-пятьдесят. Мне кажется, там пустота… там, за этими огнями…

Картина сместилась и приблизилась. Синеватое марево затопило обзорный экран, но наблюдать эта дымка не мешала, даже наоборот: в ее мягком ровном сиянии и свете огней угадывалась огромная пропасть, шахта или природная каверна эллиптического сечения и три погруженных в нее цилиндрических корпуса. Огни горели на их торцах, а вниз тянулись гладкие блестящие поверхности, охваченные где-то в глубине провала системой гигантских колец, соединенных друг с другом и со стенами шахты балками, кабелями и переходами. Там, среди этих решетчатых и трубчатых конструкций, что-то двигалось, ползало туда-сюда, то появлялось, то исчезало в круглых отверстиях, усеивающих стены; там ритмичными вспышками посверкивали пламенные языки, рассыпались фонтаны жарких оранжевых искр, тянулись полупрозрачные отростки, то длинные и тонкие, то вдруг вспухавшие пенистой белесой массой. В этой суете, на первый взгляд хаотичной, беспорядочной, все же ощущались некие смысл и цель, будто в странной дисгармоничной симфонии, которая, несмотря на вопли труб и грохот литавр, продвигается согласно замыслу ее творца.

— Этот купол… — вымолвила Праа. — Силовое поле? Экран, который удерживает воздух?

— Безусловно, так, — согласился Туманов. — Удерживает атмосферу и защищает от метеоритов. С этой технологией фаата мы знакомы, ее уже используют в марсианских городах. Чтобы прикрыть поселение таким экраном, нужно…