Ответные санкции

Очаровательно улыбаюсь.

— Считаете, что сотрудничество с ними равносильно продаже души дьяволу? — он кивает, а я завершаю дискуссию: — Тогда пусть дьявол отрабатывает свои обязательства по сделке.

Мурлыкает смарт. Пять минут прошло, экий он нетерпеливый.

— Начальство немедленно вызвано в Кремль. Ну, держись, Гена.

— Спасибо, Степаныч. Честное африканское, за нами не заржавеет! Скажи, чтоб мигалки включили, на выезде из Ясенева пробки…

Местный президент переваривает. Меня рассматривает так, что едва сдерживаю желание повернуться к зеркалу — не появились ли крылья и рога.

— При наиболее благоприятном варианте… Сколько они могут прислать?

— Как и обсуждалось, по воздуху — две бригады с ручным стрелковым оружием и минимумом техники.

— Капля в море.

— Ваше Превосходительство, кто в здравом уме рискнёт воевать с Россией? Официальная Киншаса тотчас отречётся от полевых командиров. И не нужно недооценивать русский десант. Профессиональная армия, к тому же — войска специального назначения, столкнётся с плохо организованными партизанами.

Его гложут сомнения.

— В конституциях большинства государств записано, что отправка войск за границу возможна только с согласия парламента. Вы узнавали, в России как полагается?

— Аналогично. Но только в России обеспечат решение Думы, пока десантники грузятся в самолёт. При желании, конечно.

— Хорошо… Ждём! Пока вернёмся в зал, нужно придумать, как удержать Банги своими силами.

Дальше события разворачиваются ровно как в том примере с писарями и поварами. Президент благодарит меня за «гениальное» решение и отправляет на баррикады, где щека гениальной головы прижимается к автоматному прикладу.

Конголезцы высадились на набережной и наступают не торопясь. Смарт, как в компьютерной игре, показывает синие точки на карте, медленно приближающиеся к нашей линии обороны на перекрёстке проспекта Мартир и проспекта Франс. Баррикада из перевёрнутых автомобилей и мусора, слишком длинная для успешной защиты, тянется у ворот городского стадиона. От противника нас отделяет всего один заслон, столь же жидкий, он сформирован из полиции и комендантского батальона.

Элеонора примостилась поблизости, демаскируя нашу позицию с воздуха длинными голыми ногами в золотистом загаре. С крыши стадиона оба проспекта просматриваются метров на пятьсот, набережная закрыта высотками, настроенными в последние три года, оттуда валит густой дым. Жирный запах копоти пропитал воздух и одежду, забив обычное амбре африканского города.

Исполнилась годовщина моего появления в Африке, стало быть — жара и пекло. На бетоне можно жарить яйца, и мы, выходцы из Европы, отрабатываем роль скворчащего белка. Ван Даймонд, ответственный за эту огневую позицию, позволяет большую часть времени находиться вне её и нежиться у лифтовых шахт, где всего-то плюс пятьдесят. При первых намёках на непонятные мельтешения в дыму шеф безжалостно гонит к поребрику, под солнце, более агрессивное, чем все вместе взятые конголезские племена.

— Ген, ты давно стрелял из автомата?

— При тебе, в пустыне Негев. Если забыла — не промахнулся.

Она сердито ворчит и в тысячный раз меняет позу, устраиваясь на животе у самого края крыши. Даже сочувствую: нужно и лежать удобно, и выглядеть сексуально, выставив к солнцу обтянутый шортами зад. Мешковина, брошенная на бетон, царапает ей колени.

— То есть — не тренировался с института. Плохо, но… Нужно вспомнить, чему там учили. Я сама иногда удивляюсь, на что способен организм после «репарасьон».

Не спорю, возможности твоего тела, детка, я оценил. Что же касается памяти, то эффект просто удивительный. При некотором усилии всплывают совсем забытые за ненадобностью вещи.

Например, одно фото. Оно постоянно маячит перед внутренним оком, потому что точно такое же я видел в кабинете Его Превосходительства. Очень колоритный старик с твёрдым обличающим взглядом. Вместо наставления по стрелковой подготовке мысленно листаю некогда читанную книжку по истории советского ГУЛАГа.

Вот он! Сталинские репрессии, разоблачение культа личности, казнённые, реабилитированные, обвинённые в нарушениях социалистической законности… «Расстрелять изменников Родины как бешеных собак!» Не, то Вышинский. А дед с президентовой фотки не из любителей светиться на первых полосах газет. Вторая лига НКВД-МГБ-КГБ.

Осталась мелочь — выжить в войне. Потом попытаюсь раскопать. Старый бериевский офицер плюс русский язык дают интересную зацепку. Никто не знает, сколько лет Большому Боссу, на вид — не старше меня. Но при его доступе к медицине можно в тинэйджера превратиться. Так что там в стрелковом наставлении?

Выпускаю две коротких очереди. Трассирующие пули чертят дорожку к газону у подножья монумента на перекрёстке. Элеонора удивлённо смотрит, ван Даймон ругает за самодеятельность. На здоровье, зато я пристрелялся.