Ответ знает только ветер

— На яхте Хельмана «Лунный свет», когда она стояла у причала в Порт-Канто, на ночь всегда оставалось лишь два матроса. Алан подбил двух шлюх подняться к ним на борт и уговорил матросов принять девок, выпить с ними и переспать. Несколько ночей он провел на яхте, никем не замеченный. Он ждал, когда придет тот тип, что должен был доставить и смонтировать адскую машину. Три ночи прождал зря, но дождался-таки. Кто-то поднялся на борт. Алан разулся и в одних носках спустился за ним в машинное отделение.

— Но там наверняка было темно.

— Да, темно. Но у Алана был инфракрасный фотоаппарат, который мог снимать в темноте. А инфракрасные лучи не видны. Но с ними можно получать первоклассные снимки. И он сфотографировал того, кто спрятал адскую машину в машинном отделении. Вот этот снимок. — Николь протянула мне последнее фото.

Я увидел в машинном отделении судна за установкой какого-то ящичка Хильду Хельман, Бриллиантовую Хильду, сестру Герберта Хельмана.

33

В половине десятого вечера я вернулся в свой отель. Я попросил предоставить мне еще один сейф побольше и сложил в этот сейф весь материал, купленный мной у Николь Монье за сто тысяч франков. Ключ от него я положил в мой первый, маленький сейф. Портье, которому я, как всегда, дал второй ключ на хранение, вдруг сказал:

— Мсье Лукас, вам звонят из Дюссельдорфа. Этот господин звонит уже в четвертый раз. Третья кабина, пожалуйста. — Я вошел в кабину и поднял трубку.

— Роберт?

— Густав! У меня тут кое-что… — Непонятное мне самому чувство заставило меня прикусить губу. — Что случилось? — спросил я уже спокойнее.

— Ты возвращаешься, — сказал Густав Бранденбург. Голос его звучал холодно. — Первым утренним рейсом. И сразу ко мне.

— Почему?

— Тебя немедленно устраняют от участия в этом деле.

— Но почему? — уже орал я.

— Анжела Дельпьер.

— Что с ней?

— Сам знаешь.

— Но ведь и ты знаешь! Мы с тобой пили за нее, за меня и за наше счастье!

— Не помню.

— Густав, дружище…

— На фирму поступили жалобы на тебя. Из Канн. От очень влиятельных персон.

— Легко представляю себе, от кого именно.

— Жаловались не мне, а дирекции. Дирекция находит твое поведение недопустимым. Извинилась перед этими персонами и пообещала немедленно отстранить тебя от участия в этом деле. Так что тебе теперь прямая дорога на пенсию, Роберт. Если ты ее, конечно, получишь. Как-никак грубое нарушение служебных обязанностей…

— Густав, — сказал я, уже плохо владея собой, — ты уже не помнишь, как ты сказал, что мы с Анжелой можем на тебя положиться, что бы ни случилось, что бы ни свалилось на наши головы. Этого ты тоже уже не помнишь?

— Не… — сказал Густав, мой добрый друг Густав Бранденбург.

Тут я уже не выдержал и заорал: «Нет ничего, чего бы я не сделал для вас, для вашей любви, для тебя! А также и для нее! Раз ты ее любишь, я готов все сделать и для нее! Это твои слова!»

— Не ори так, — сказал Бранденбург и ехидно засмеялся. — В самом деле? Я это сказал? Ну и что? Какое мне до этого дело? Мало ли глупостей я когда-то сболтнул?

— Ты грязная свинья…

— Заткнись, — сказал Бранденбург. — Ты прилетишь первым рейсом и тут же явишься ко мне, ясно?

Я молча повесил трубку.

Потом вышел в холл и подумал, что попал в смешную ситуацию. Потрясающе смешную, самую смешную в моей жизни. Я громко рассмеялся. Несколько человек удивленно обернулись в мою сторону. Я попросил портье зарезервировать для меня билет на первый же утренний рейс до Дюссельдорфа.

— Но ваш номер оставить за вами, мсье Лукас?

— Да, — машинально ответил я. — Я скоро вернусь.

— Мы рады это слышать, мсье Лукас.

— Возможно, сегодня ночью я уже не приду и завтра утром поеду прямо на аэродром.

— Разумеется, мсье. Счастливого пути и благополучного возвращения. О, с вечерней почтой для вас пришло еще и письмо.

Он протянул мне конверт. На нем стоял штемпель с адресом моего адвоката и друга доктора Пауля Фонтана.

34

Анжела сидела, прижавшись ко мне, на кресле-качалке, стоявшей в углу большой террасы. Из гостиной падал свет на море цветов. Освещал он и письмо, которое я держал в руке. Я читал его вслух:

«Многоуважаемый господин Лукас! — Мы с ним на „ты“, понимаешь, но это — официальное письмо. — Ниже прилагается копия письма адвоката доктора Борхерта. Адвокат Борхерт представляет интересы Вашей жены. Надеюсь, что у Вас будет возможность в ближайшее время заехать ко мне в контору для обсуждения его содержания. С уважением — Пауль Фонтана…» — Где эта копия? — Я вынул из конверта более тонкий лист бумаги, развернул его и прочел: «Многоуважаемый господин коллега! Фрау Карин Лукас получила от Вас послание, в котором Вы ей сообщаете, что ее муж желает получить развод и что Вы уже подали заявление о разводе в суд. Я уполномочен моей доверительницей довести до Вашего сведения, что она не собирается никогда и ни при каких обстоятельствах согласиться на развод. Я абсолютно уверен, что по причине изложенной выше ситуации суд даже не примет к рассмотрению заявление Вашего доверителя. — С уважением — ваш коллега адвокат Борхерт». — Я опустил оба письма на колени и взглянул на Анжелу.