Ответ Е. А. Соловьеву

14) «Упрека, что я слишком широко пользуюсь трудами A.M. Скабичевского и В. Розанова при характеристике Достоевского – не понимаю», – заявляет г. Соловьев. Со своей стороны, я не понимаю, почему г. Соловьев не обратил внимания на то место моего фельетона, где я точно указываю пределы этого «широкого пользования» трудами г. Скабичевского и г. Розанова: «у г. Скабичевского г. Соловьев целиком заимствовал характеристику Достоевского как представителя городской культуры и как разночинца. Учение Достоевского о целительной силе страдания он излагает» по г. Розанову». А это два существенных пункта в сделанной им характеристике Достоевского, как художника и мыслителя [27] . Что же касается «некоторого» влияния, которое, по нашему мнению, оказали на г. Соловьева произведения г. Волынского [28] , оно замечается в тех местах характеристики, где говорится о «чувстве трагического», о «своеволии личности», о «восстании против богов».

15) Г. Соловьев отрицает, что он «точно» изложил содержание характеристик, которые г. Скабичевский дал Клюшникову, Всеволоду Крестовскому [29] , Авсеенко [30] и Головину [31] .

Мы имеем в виду ту общую характеристику особенностей талантов этих писателей, которую г. Скабичевский сделал в своей «Истории» и которую г. Соловьев повторил в точности, имеем в виду их распределение по степени их таланта, их отношение к аристократии и чиновнической среде, мы имеем в виду сходство в разных деталях. Г. Скабичевский пишет: «Самое заглавие первого романа («Панургово стадо») показывает, как смотрел В. Крестовский на движение шестидесятых годов; он отрицал в нем всякую самостоятельность и самобытность, органическую связь с процессом развития русской мысли»… Г. Соловьев перефразирует: «Заглавие «Панургово стадо» особенно характерно для автора. Мелочно и злобно относится он к описываемой им жизни, он видит в ней что-то стадное, нецельное»… Г. Скабичевский характеризует Клюшникова, как «идеалиста сороковых годов», которому именно приверженность культуре сороковых годов не позволили понять шестидесятников. Г. Соловьев повторяет сказанное г. Скабичевским [32] .

Правда, г. Скабичевский делает некоторые дополнения. Из книги г. Головина «Русский роман» он берет дополнения к характеристике романа «Петербургские трущобы». Фраза: «Крестовский выводит кружок аристократов, но эти последние обрисованы без всякого таланта, по шаблону французских бульварных романов»… есть, несомненно, «переложение» соответствующего места из книги г. Головина [33] . Но, безусловно, отрицательная оценка «реализма» Крестовского, реализма, с которым он обрисовал петербургские вертепы, навеяна также соответствующей оценкой у г. Головина. Но то место, где говорится о «сгущенных красках и в одном фокусе собранных эффектах» – опять-таки является результатом влияния г. Скабичевского. Дополнение к характеристике Клюшникова ограничивается изложением в нескольких строках взглядов Писарева [34] на «Марево». Г.Соловьев дополняет характеристику Авсеенко и Орловского [35] указанием на их симпатии к среднему дворянству. Но при этом он выражает свои мысль не в категорической форме, а в форме предположения [36] . Он как будто сам сомневается в справедливости своей мысли. В виду чего мы сочли невозможным придавать ей серьезное значение.

16) Касаясь вопроса об общих взглядах на ход литературного движения, г. Соловьев опять-таки прибегает к удивительному полемическому приему. Как явствует из начальных строк моего фельетона, я разумею «под общей точкой зрения» именно ту «общую точку зрения», в деле установления которой он (г. Соловьев) считает себя новатором (см. его статью в «Жизни», 1899 г., ноябрь, с. 421). Об этой точке зрения, согласно которой историк литературы должен выяснить ход литературной эволюции из развития общественных групп, я и говорил тогда, когда ссылался на произведения г. Михайловского, г. Скабичевского и г. Протопопова [37] . В своих прежних произведениях названные критики много и убедительно трактовали о психологии писателей-дворян и писателей-разночинцев. А нового освещения психологии и художественного творчества писателей-дворян и писателей-разночинцев г. Соловьев не дал. «Больше того, что говорили по данному вопросу названные критики, г. Соловьев не сказал. Он лишь повторял их слова».

Г. Соловьев на это отвечает, что ни у г. Михайловского, ни у г. Протопопова, ни у г. Скабичевского русская литература не рассматривается «с точки зрения ее борьбы с официальной народностью» и ход этой борьбы не излагается по формуле диалектического развития». Ответ, как видите, дается замечательно удачный!