Отверженный 追放者 Часть I

Раньше, чтобы заговорить с кем-то, мне нужно было прописать вымышленный диалог, взять в оборот десяток безличных фраз и играть эмоциями. Это было сложно, особенно в вопросе убеждения. Сейчас же, я мог не задумываться, как слова сами рождались у меня в сознании. Даже больше, я мог говорить не подумав.

Эмоции были странной штукой, неуправляемой. Они будто желали захватить надо мной контроль, чего я, конечно же, никак допустить не мог.

Я и в прошлой жизни понимал, что такое гнев или месть, это приятные чувства, хорошие. Но сейчас они будто стали острее, ярче. Как и обратная, отвратительная сторона, — похоть, радость, и, страшно сказать, нежность. (Фу, дрянь какая).

Может быть, синапсы в тупом подростковом мозгу двигаются как-то иначе, или эндокринная система работает так, как привыкла и никак не хочет перестроиться, — я без понятия. И ведь никто мне не поможет в этом вопросе. Я ведь не пойду к психотерапевту с подобной проблемой. «Здравствуйте, я серийный убийца в теле школьника, мучаюсь внезапными проявлениями эмпатии, помогите пожалуйста, это лечится?»

Однако я не паниковал. Я относился к перерождению философски, я ведь теперь тоже японец. Я будто название кафетерия — «земная бабочка» (кофе у них дерьмовый), а попросту кокон, куколка, из которой должны появиться крылья. А вот какая бабочка из меня выйдет, — махаон или тля, ещё предстоит выяснить. (На самом деле без разницы, на вкус они одинаковые).

Пока пялился в телевизор, по которому шло многосерийное аниме про роботов, я размышлял о Ягами и Мисе.

Мне приходилось вступать в контакт с людьми, заключать договора и заводить вынужденные отношения. Это непросто, но возможно. Но сейчас другой случай. Если раньше я цеплялся к человеку словно паразит, брал, что мне нужно и пропадал без следа, то теперь я был привязан к школе, и не мог прекратить отношения по мановению руки. Да и сама наша компашка оказалась крепче, чем я предполагал.

В вопросе Мисы все было просто. Я хотел её убить, я не мог её раздеть. Одновременно с этим, я был скован с ней молчанием о совершенном убийстве. Она помогала в расследовании личности Аоки, и была главой клуба. Она была нужна. Пока что.

А вот Ягами… Здесь я видел другой тип слияния, и иначе как симбиозом, это было назвать нельзя. Уже не паразитирование, но взаимовыгодное сотрудничество. Он выручил меня, я в ответ спас его, причем сам не понимая зачем это сделал. Он назвал меня своим другом, но я не умею дружить. Быть моим партнером по симбиозу достаточно великая честь для такого, как он. Что тут говорить, мне было удобно, его тоже устраивало, значит все в порядке.

Рассматривая порноролики на унитазе, я думал о главной проблеме, что мешала мне заняться Аоки. О банде бейсболистов и Сато, который ими руководил.

Зря я не уделял им внимания и решил, что проблем они не составят. Неизвестно чем закончится история с дракой в классе. Я не знал, насколько хорошо я отлупил одного или другого, и в случае серьезной травмы, кто-то из них может рассказать о произошедшем учителю. Сдаться. И тогда начнется разбирательство, а к моей персоне будет оказано повышенное внимание.

Более того, я понимал, что эти сволочи не сдадутся. Чем хуже будет ситуация в команде, тем упорнее будет желать моего «самоубийства» Сато-сан. Ведь неизвестно откуда вдруг появляется ботаник, который крошит и калечит его парней. Двое, как минимум, уже не смогут играть ближайшие полгода. Остальные похожи на парад увечных отбросов, — один с повязкой на глазу, у второго ухо откушено, а третий похож на невесту франкенштейна. Черт, хотел бы я сейчас на них взглянуть, — цирк уродов какой-то.

Поэтому я мог понять Сато и его ярость. Одиночка первогодка принес ему столько проблем, что банда скоро совсем растеряет весь авторитет и превратиться в объект публичного осмеяния. А за этим окажется, что остальные тоже не хотят платить. Весь многолетний труд по запугиванию школьников, создания зловещей репутации, все Мордатому-сану под хвост. А все из-за меня. Нет, эта сволочь не остановится, пока меня не достанет, поэтому я должен действовать на опережение. Пора отложить в сторону учебники и заняться нормальной работой. Хватит уже тянуть, Рио, я требую решительных действий.

У него несколько командиров, насколько я мог судить. Баку — рука для мастурбации. Каори — левая рука, для сборов долгов. Хироко, Горо и прочие, — рангом помельче, они не столь важны. До Баку мне пока не дотянуться, он пострадал вчера меньше всех и в школе сегодня не появлялся, если верить словам Марины-сенсей. Остается Каори.

Миса-чан рассказала, что он виноват в смерти одноклассника и изнасиловании девочки в туалете школы. Человек может посчитать эти поступки достаточным основанием для казни, но я был выше этого. Я не имею права судить предвзято.