Отверженный III: Вызов

— Наши исследования и расчёты показали, что утверждённая дозировка супрессантов восстановления стёртых воспоминаний превышает необходимый минимум в двенадцать раз. Мы уменьшили её в четыре раза для курсантов, которые никак не могут получить десятый уровень и в два раза для тех, кто его получил. Тем, кто получил девятый уровень, вводим блокатор-7 в старой дозировке.

— Я так понимаю, вы считаете, что восприимчивость к препарату всё же зависит от магического уровня? — спросил фон Лангерман.

— Мы допускаем такую возможность, поэтому не рискуем. На данный момент дозировка блокатора-7 определена такая: для курсантов, не получивших никакого магического уровня — тройная доза, для получивших десятый уровень — шестикратная, для девятиуровневых всё осталось как раньше. Сегодня наши курсанты уже второй раз получат супрессанты в этой дозировке.

— Что ж, — вздохнув, произнёс куратор проекта. — Посмотрим, что из этого выйдет. Когда ожидаете увидеть результат?

— Если он будет, на что я очень надеюсь, то мы его заметим уже через месяц-полтора, — ответил доктор Штеблер.

— Надеюсь, через полтора месяца я смогу порадовать императора хорошими новостями, — сказал барон доктору, после чего обратился к руководителю центра: — Как у вас идёт подготовка к турниру? Кого планируете выставить? Есть среди бойцов менталисты или обладатели уникального Дара?

— С менталистами проблема, Ваша Милость! — ответил майор Нидербергер. — Менталистов ещё ни в одном центре не было выявлено. Полагаю, Вы это и без меня знаете. Доктор Штеблер допускает, что блокатор-7 сильнее всего тормозит именно развитие ментальной магии. А с уникальным Даром у нас четверо курсантов. Трое из них девятого уровня. Их всех, согласно распоряжению министерства, готовим к переводу в военную магическую академию в Люблине. Помимо этого, у нас есть несколько очень сильных стихийщиков. Не желаете на них посмотреть? Мы можем организовать показательные поединки.

— Эти ваши сильные стихийщики будут на предстоящем турнире? — спросил барон.

— Должны, Ваша Милость! Если выиграют отбор, то поедут на турнир. В этом плане ни у кого нет привилегий. Но всякое случается, поэтому я и предлагаю Вам их здесь посмотреть.

— Не вижу смысла, — отрезал фон Лангерман. — Если они не пройдут отбор, то нечего на них и смотреть!

— Вы правы, Ваша Милость! — согласился майор Нидербергер. — Не желаете ознакомиться с материально-технической базой нашего центра?

— Нет, не желаю. Я хочу поговорить с вашими сотрудниками. С каждым, кто занимает более или менее значимую должность. И планирую воспользоваться для этого Вашим кабинетом.

— Мой кабинет, как и его хозяин, всегда в Вашем распоряжении!

— В таком случае велите собрать сотрудников. Времени у меня немного, но я хочу поговорить с каждым в отдельности.

Глава 14

Утром в четверг я проснулся в плохом настроении. Две ночи не было этих непонятных снов, и вот на тебе — вернулись. Снова та же девушка-блондинка, тот же старик и ещё какие-то незнакомые мне люди. И снова «без звука». Сами по себе эти сны меня не тревожили, мало ли что может присниться, не кошмары и ладно. Настораживало другое — я понимал: просто так эти люди мне сниться не могут, тем более изо дня в день, значит, где-то я их уже видел. Но вот только понятия не имел — где.

Я прокручивал в голове всю свою жизнь и не мог вспомнить никого из тех, кто мне снился. И если старика я ещё мог где-то увидеть, да потом забыть, то уж такая красивая девушка точно отложилась бы в моей памяти. Но, увы, она казалась мне совершенно незнакомой. Впрочем, не стоило забывать, что с памятью у меня были проблемы — и немалые. И не только у меня.

Доктор Штеблер сказал, что это всё из-за Дара, и такое часто случается у одарённых — после шестнадцати лет мозг тратит часть ресурса на адаптацию к магии, и это отражается на некоторых его функциях, в том числе и на памяти. Поэтому нам и вводили каждый понедельник специальный препарат — стимулятор магической активности. Он позволял организму лучше адаптироваться к новым возможностям и снижал нагрузку на те участки мозга, которые отвечали в том числе и за память. И надо сказать, это неплохо помогало.

Детство своё я помнил плохо. Да и чего там было помнить? Родители мои были фермерами. Мы жили в Лодзинском воеводстве, и всё своё детство до трёх лет я провёл на ферме. А потом случилось то, что перевернуло всю мою жизнь — возвращаясь из Лодзи с осенней сельскохозяйственной ярмарки, родители попали в страшную аварию и погибли. Так как близких родственников у меня не было, а дальним я был не нужен, то меня определили в детский дом. Там и я прожил до шестнадцати лет, до момента, когда у меня открылся Дар.