Отцовский штурвал (сборник)

Не по себе стало Сережке от такого соседства, нутром почувствовал надвигающуюся опасность. Он хотел, пока не поздно, улизнуть за угол пивного ларька, но откуда-то сверху, с забора, горохом сыпанули ребятишки, обступили его. Возле бока змеей скользнула чья-то рука, сухо щелкнула булавка. Резко обернувшись, он поймал за рубаху тощего, одни кости, огольца. Тот головой боднул Сережку в лицо, хотел взять, как говорили ребятишки, на калган. Сережка успел увернуться, голова мальчишки скользнула по щеке. Увидев, что пацан вытащил деньги, он повалил его на землю.

– Отдай! – безнадежно заорал он.

– Федька, наших бьют! – взвыл пацан, пряча под живот руки.

Тут налетели остальные, замолотили кулаками по Сережкиной спине. Где-то рядом закричали люди. Шпану как рукой сняло, затрещали доски в заборе. Подняв себя воем, Сережка бросился за мальчишками, но они были уже далеко. Серый косяк летел по пустырю, пузырились на ветру рубашки, мелькали грязные босые пятки.

Все произошло быстро и грубо. Ограбили средь бела дня, на виду у целого мира. Наметанный глаз увидел булавку – значит, там что-то спрятано, зря застегивать карман не будут. А теперь, когда дело сделано, ищи ветра в поле.

Размазывая по щекам слезы, Сережка вернулся на барахолку. Неожиданно он натолкнулся на Ваську Косачева – сына бакенщика. Жили они недалеко от Погодиных, на берегу Ангары. Васька стоял за прилавком, размахивая цветастым ситцевым мешочком:

– Покупайте табак «Самсон»! – громко кричал он. – Табак «Самсон», как курнешь, так заснешь, как вскочишь, так еще захочешь!

Он заметил Сережку, замолк на полуслове, рука с мешочком крутанулась в воздухе и исчезла за спиной.

– Серега, ты чего здесь делаешь? Чего ревешь?

– Деньги отобрали, – всхлипывая, признался Сережка. – Скопом кинулись, поодиночке я бы им всем навтыкал.

Косачев шмыгнул носом, что означало: не разевай, мол, рот, но все же не утерпел, поинтересовался:

– Много денег?

– Мать на ботинки положила, пятьдесят семь рублей.

– О-о, дело серьезное, – протянул Васька. – Кто такие?

– А, толстый такой пацан. Морда кирпича просит.

– Федька Сапрыкин, его работа, – уверенно заявил Васька.

– Ты че, его знаешь?

– Да он из нашего предместья. С бабкой живет. В последнее время больше в городе промышляет.

Васька на секунду задумался, затем предложил:

– Вот что, пошли со мной, я знаю, где они собираются. Заберем деньги.

Последние слова Косачев произнес неуверенно.

– Так они и отдадут тебе, – буркнул Сережка.

– А куда он денется!

– Я с отцом. Потеряет он меня.

– А так выдерет.

Протискиваясь сквозь толпу, они двинулись в сторону церкви. От старого тряпья, кучками разложенного по земле, несло затхлостью, нафталином; торговки настороженно следили за ними, не стащили бы чего.

– На барахолке два дурака – один продает, другой покупает, – на ходу говорил Васька. – Сейчас мыло в цене, иголки. Эх, если бы кремней для зажигалок достать – озолотиться можно.

Возле церкви он быстро оглянулся по сторонам, затем легко и привычно бросил свое худое тело в окно. Над головой просвистели напуганные голуби. Пахло сыростью, известкой, битым кирпичом. Васька цепко схватил его за руку, повел куда-то в темноту. Через несколько секунд они очутились в маленькой, чем-то напоминающей чулан комнате. Возле стены стояли две кровати, на чурочках лежали доски. Косачев пошарил по углам глазами, выглянул на улицу.

– Смылись, – разочарованно протянул он. – Но ничего, деньги он сам принесет. Вот увидишь.

Они вернулись к ларьку, но Погодина там уже не было.

– Ничего, одни доедем, – уверенно сказал Васька. – На трамвае до вокзала, а там на попутной.

Сказано – сделано. Побродив еще немного по барахолке, они сели в трамвай, на этот раз он был почти пустой. Вот наконец-то Сережка увидел город. С домов на дорогу смотрели каменные львиные морды, каменные люди держали балконы.

– Ты в торгсине был? – неожиданно спросил Васька. – Классный магазин! Все можно купить. Только на золото.

– Нет, не был, – ответил Сережка. – А где это?

– Там, – махнул в сторону домов Васька. – Если хочешь, можем сходить.

– Нет, мне домой надо.

– Приходи с ночевкой, – сказал, прощаясь, Васька. – Сходим на рыбалку.

Сережка уже спал, когда приехал отец. Сквозь сон слышал, как он заглянул в комнату, о чем-то шепотом спросил мать.

– Напился, бросил ребенка, – принялась она ругать мужа. – Беззаботная твоя головушка. Только о себе думаешь. Когда ты будешь жить как все люди? Мужики-то на производстве работают. Один ты как неприкаянный с места на место летаешь. Мне людям в глаза стыдно смотреть.