Отцовский крест. Жизнь священника и его семьи в воспоминаниях дочерей. 1908–1931

– Батюшка, народ волнуется, просят поскорее начинать. Время горячее, самая рабочая пора.

– Правильно, пора начинать! – Нечего тут секретничать! Об этом можно говорить и на съезде, – раздалось с разных сторон.

Варин вспыхнул:

– Кто не хочет слушать, может идти! – с угрозой в голосе сказал он.

В первом ряду, сверкая громадной, во всю голову, лысиной, сидел отец Василий Карпов, бывший помощник благочинного, настоятель церкви села Никольского, где на втором штате служил Мячин. Он повернулся и сказал вполголоса: «Идемте все!»

Все поднялись, с шумом отодвигая стулья и скамейки, направились к выходу. Варину ничего не оставалось, как вместе с Апексимовым последовать за ними, что он и сделал, переждав только какой-то срок, который счел необходимым, чтобы приход его выглядел более внушительно.

Сразу же после выборов председателя и открытия съезда Варин взял слово и повторил почти ту же речь почти с тем же результатом. На этот раз возгласы: «Мы все это уже несколько раз слышали», «Пора начинать обсуждение, нечего дорогое время попусту терять» – начались скорее, чем в первый раз.

– Кто не хочет слушать, может уходить!

Должно быть, Варин глубоко верил в ошеломляющую силу заранее подготовленной фразы, если его не смутила недавняя неудача. Или же, наоборот, он был совершенно не подготовлен к противодействию со стороны слушателей и эта фраза, как в первый, так и во второй раз вылете ла непроизвольно, в пылу раздражения?

На этот раз эффект, вызванный ею, был еще сильнее. Отец Василий Карпов, как и всегда, по привычке устроившийся в первом ряду, снова негромко сказал: «Идемте все» – и поднялся вместе со своими соседями.

За ними к выходу повалила целая толпа, включая и мирян.

– Пришлось Варину кричать: «Благоразумные, вернитесь!» – рассказывал об этом отец Сергий и добавлял: «Мы, может быть, и не вернулись бы, да председатель там остался на съедение, председателя пожалели. Хороший мужик, не из разговорчивых, а надежный».

– Председателю в прениях выступать не полагается, – объяснил он неискушенным в подобных делах, – поэтому его всегда стараются выбрать из тех, кто потише, чтобы не терять своего оратора, но и не пешку, а тем более не противника, чтобы как-нибудь не подложил свинью, ведя собрание.

– Кто будет говорить? – спросил председатель, когда члены съезда снова заняли места.

Никто не отозвался. Председатель повторил вопрос. Присутствующие переглядывались, но начинать никто решался.

«Правы были мои соседи, когда приезжали звать меня. Застрельщик нужен», – подумал отец Сергий и поднялся:

– Прошу слова!

Он обстоятельно разобрал программу «Живой Церкви», останавливаясь на тех пунктах, которые особенно сильно противоречили каноническим правилам, были «безусловно и очевидно неприемлемы», – на женатом епископате и второженстве священников. За время, протекшее после разговоров с Преображенским, отец Сергий еще продумал и отработал этот вопрос, подобрал еще новые цитаты из Священного Писания и «Книги правил». Притом, как миссионер, он хорошо знал уровень развития своих слушателей и говорил понятно и убедительно. Его речь внесла ясность, отделив главное от второстепенного, так что сущность вопроса стала понятна и мирянам. Даже со стороны было заметно, что это так. Варин, возбужденный неудачным началом съезда, едва сдерживался. Наконец он вскочил с места и крикнул:

– С-в, я тебя слова лишаю!

– Лишить слова может только председатель, а не вы, – возразил отец Сергий, а председатель, отец Димитрий Табунщиков, поспешил поддержать его:

– А я не лишаю! Продолжайте, отец Сергий.

Через некоторое время Варин снова грубо прервал оратора.

– Ты контрреволюционер! – закричал он.

– Об этом может судить представитель гражданской власти, – стараясь быть спокойным, ответил отец Сергий и обратился к сидящему за столом президиума начальнику милиции: – Находите вы в моих словах что-нибудь контрреволюционное?

– Нет, ничего, – ответил тот, – только вы, по-моему, не на тему говорите.

– А об этом пусть судит председатель. Председатель меня слова не лишал.

– Нет, не лишал, – снова подтвердил Табунщиков.

После выступления отца Сергия поднялся вопрос о прекращении прений. «Что много разговаривать, и так все ясно. Времени-то уж много; нужно голосовать да разъезжаться». С этим согласилось большинство.

Но предложение поставить на голосование программу в целом не прошло, миряне запротестовали. Многим из них односельчане дали строгий наказ узнать как можно подробнее, в чем состоят обновленческие новшества, а как лучше запомнить это, если не прослушав еще раз при голосовании? Решили голосовать по пунктам. Пробовали было просить тайного голосования, но Варин так резко запротестовал, что пришлось оставить эту мысль.

Впрочем, хотя некоторые боялись, а другие надеялись, что при открытом голосовании получатся заминки, все прошло как по писаному. Даже в тех случаях, когда Варин предполагал, что по этому вопросу никто не решится возражать, мужички охотно поднимали руку против.