Отсчет пошел

— Говорит Беркут… Повторяю: говорит Беркут… Отзовитесь… — в последний раз повторил Дениев и медленно положил на стол бесполезный микрофон. Когда посредники Полковника в последний раз выходили на связь, они кратко доложили, что у них на дороге возникли небольшие неприятности. Вскоре после этого контакт прервался, что могло означать только то, что неприятности оказались вовсе не такими безобидными. Теперь же было ясно, что план безнадежно провален и даже само существование его маленькой армии поставлено под угрозу. Прибавить к этому еще и неожиданный побег группы заложников… Да, сейчас его могли выручить только решительные действия. Во время последней их беседы Полковник верно отметил, что политический капитал легче всего заработать на страхе и крови. Он очень неглупый человек, этот Полковник. Несмотря на долгие переговоры, Дениев даже не знал его имени. Интересно, какие меры он предпримет, узнав об исчезновении своих людей?

Постепенно в мозгу Дениева начал складываться новый план. Плевать на переговоры и взаимные торги. Они думают, что Дениев беспомощен? Что ж, это еще далеко не так. С ним его люди и воля Аллаха, а это самое главное. Они думают, что атомная карта бита? Отлично, скоро он их в этом разубедит.

Дениев достал блокнот и принялся по старой, приобретенной еще в военном училище, привычке схематически вычерчивать детали вырисовывающегося плана. В такие минуты напряженной работы мысли для него не существовало ничего окружающего — он отключался от внешних воздействий, давая мысли созреть, и в такие моменты ничто и никто не должен был шуметь или даже разговаривать поблизости от его кабинета. Немногих людей, нарушавших это правило, он карал безо всякого снисхождения.

Внезапно ход его мыслей был нарушен тихим скрипом двери. Не поворачиваясь, Дениев почувствовал, что в комнате кто-то есть.

— Я ясно приказал меня не беспокоить! — В голосе Дениева отчетливо прозвучали металлические нотки.

— Простите командир, — послышался женский голос. — Мне кажется… Простите, мне кажется, что я могла бы быть для вас полезной.

Ощущение глубокой сосредоточенности медленно покидало Дениева. Он повернул голову. На пороге его кабинета стояла Айна. Глаза девушки смотрели на него с непривычной мягкостью, и Дениев впервые заметил, что его хладнокровная помощница по-настоящему красива. Защитный комбинезон плотно обтягивал ее стройную фигуру, спутанные длинные волосы растрепались по плечам, а черты лица, несмотря на тяжесть походной жизни, сохранили ясность и свежесть, обычно свойственную лишь молоденьким девушкам, чьи природные легкость и романтизм еще не совсем выветрились под тяжестью каждодневной обыденности. Поймав пристальный взгляд Дениева, она опустила глаза:

— Мне уйти?

— Нет, — ответил Дениев. — Если хочешь, можешь пока остаться. Я ведь уже давно не разговаривал с тобой, Айна, и надеюсь исправить эту ошибку. Ты зарекомендовала себя отличным бойцом и специалистом. Я горжусь тобой и всегда готов на тебя положиться, а это я могу сказать только об очень немногих людях. Как же я могу прогнать такого ценного помощника?

Он жестом указал ей на кресло рядом с его столом. Пожалуй, это было единственное кресло во всем бывшем Доме пионеров, когда-то на нем сидел местный директор, и кто-то из соратников, разумеется, отнес его в кабинет к Дениеву. Но сам Дениев по старинке предпочитал стулья с высокой жесткой спинкой, так что кресло так и осталось рядом с его столом в ожидании посетителей. Днище его прохудилось, из него торчали комки поролона, но все-таки это было лучшее, что было можно найти здесь, посреди разрушенного поселка. Айна послушно села.

— Так вы не гоните меня только потому, что я ценный специалист? — тихо спросила она.

Дениев откинулся на спинку стула.

— Что ты, Айна, — заговорил он, с трудом подбирая слова. — Извини, если я сказал что-то не так. В последнее время я больше привык отдавать приказы, чем вести вежливые разговоры с молодыми девушками.

— Это вы меня извините, что я отвлекла вас. Конечно, я не должна была этого делать.

— Ты все сделала правильно, — ответил Дениев, по-отечески приобняв ее. Он пытался убедить себя, что делает этот жест лишь для того, чтобы приободрить девушку, но она восприняла это иначе и приблизилась к нему, обхватив запястье своими тонкими, но сильными пальцами и чуть склонив голову к его плечу.

В ноздри Дениева ворвался почти позабытый за время войны дурманящий запах женских волос и сильного, здорового женского тела. Чудовищным усилием воли он отстранился, убрав руку.

— Айна, — начал было он.

— Не надо, не продолжайте, — ответила она. — Вы можете говорить много умных и правильных слов, но вы все еще считаете меня маленькой девочкой, решившей зачем-то поиграть в войну. Да, я знаю, что война — это занятие для мужчин и мое место не здесь.