Отрок (XXI-XII)

Внезапно почувствовав, что остался в санях один, Мишка, размазывая по лицу кровь, протер глаза и огляделся. Волков не увидел, Рыжуха по-прежнему, неслась галопом, мать… Матери не было! Не было в санях - за намотанные на левую руку вожжи Рыжуха волокла ее по дороге.

Разрывая лошади рот, Мишка изо всех сил тянул на себя вожжи, пока не заставил Рыжуху сначала перейти на шаг, а потом и вовсе остановиться.

- Мама! Мама! Слышишь? Мама, очнись!

- Мишаня - мать открыла глаза - у тебя кровь…

- Это - волчья. Мама, ты как? Болит что-нибудь?

- Это ничего, сынок, пройдет, помоги подняться. Сам-то цел?

"Господи, на ней, наверно живого места нет, а она обо мне. Надо ее в сани поднять как-то. Волков не видно, неужели отбились?".

Напрягая все невеликие силы тринадцатилетнего тела, Мишка помог матери приподняться и перевалиться в сани.

- Мишаня, волков не видишь?

- Нет, живых не вижу, только побитые лежат.

- Я топор обронила, сходи, поищи, Рыжуха назад не пойдет.

- И я самострел потерял тоже, и Чиф еще…

- Вот и сходи.

Топор обнаружился не очень-то и далеко, рядом с окровавленным трупом волка с перерубленным хребтом. Рядом, пытаясь отползти, возился еще один зверь, правая передняя лапа, перебитая тетивой, безжизненно болталась, из пробитой наконечником болта шеи хлестала кровь. Тут же валялся и самострел.

Мишка подобрал топор и, хотя ясно было видно, что волк - не жилец, мстительно хрястнул его обухом по голове. С топором и самострелом вернулся к саням. Мать лежала, закрыв глаза, лицо было бледным.

- Мам, ты как? Плохо тебе?

- Уже легче. - Мать приоткрыла глаза. - Рыжуха отдышится немного, и поедем.

- Мам, мне бы болты собрать… И Чифа поглядеть, вдруг живой? Может, еще и волков заберем? Зимний мех хороший.

- Как же ты их соберешь? - Мать говорила, хотя и слабым голосом, но вполне отчетливо. - Мы же версты две проскакали. Попробуй Рыжуху под уздцы взять, если пойдет с тобой на волчий запах, тогда соберем, если нет - ничего не поделаешь.

- А может не надо? Тебе, наверно, к лекарке нужно…

- Легче мне, легче. - Мать с мишкиной помощью села в санях - А вон и Чиф, смотри!

Весь перемазанный своей и чужой кровью, с располосованным волчьими клыками плечом, Чиф, прихрамывая, рысил по дороге, скалясь и порыкивая на попадавшиеся по пути волчьи трупы. Добравшись до хозяев, Чиф забрался в сани и улегся у матери под боком. Тут-то и стало понятно, как крепко ему досталось - обычно, таких вольностей он себе не позволял, да и в сани он именно залез, а не запрыгнул, как сделала бы это на его месте любая здоровая собака.

"Какое, на хрен, собирание болтов и трофеев - двое тяжелых, а до дому не меньше часа пилить. Но болтов жалко до слез - с каждым как с ребенком намаялся, пока до кондиции довел. Опять же шкуры. Малышне теплую одежонку пошить. Что ж делать-то?".

Мать, видимо почувствовав его колебания, снова предложила:

- Попробуй Рыжуху под уздцы повести, ее, все равно, после такой скачки вываживать надо, и снег не давай ей глотать - застудится.

Мишка заставил лошадь развернуть сани и повел ее по дороге назад. Как только они приблизились к первому волчьему трупу, Рыжуха было заупрямилась: начала храпеть и вырываться, но тут из саней раздалось грозное рычание и кобыла сразу же присмирела. Чиф - золото, а не пес - "въехал" в ситуацию, даже пребывая в весьма плачевном состоянии, и быстро напомнил лошади ее позицию в дворовой "табели о рангах".

Как это у него получалось, понять Мишка не мог, но примерно с год назад, как только Чиф превратился из щенка в молодого кобеля весьма приличных размеров, он быстро и, как показала практика, очень доходчиво, объяснил всем обитателям подворья, не относящимся к виду Гомо Сапиенс, что подчиняться ему следует беспрекословно. Сделал он это очень умело, не нанося серьезных травм и не задавив даже самого маленького цыпленка, и с тех пор поддерживал дисциплину в рядах "скотского контингента", что называется, железной рукой, хотя рук-то у него, как раз и не было. В общем, имя свое Чиф оправдывал стопроцентно.

Только две группы проживавшей на подворье живности ему своей воле подчинить не удалось. Первая - безмозглая демократия насекомых. Эти, напрочь пренебрегая субординацией, кусали диктатора так же, как и всех остальных. Вторая - диверсионные отряды грызунов. Попавшихся ему крыс и мышей Чиф давил беспощадно, но настоящие специалисты по антитеррористической борьбе - кошки - в двенадцатом веке на Руси еще были чрезвычайной редкостью.