Отродье

До заимки вела Стояна гридей заветными тропками. Прежде чем выйти к землянке, долго прислушивались к лесным звукам. Первым на поляну, держа наготове меч, выбрался из-за зарослей Баян. Огляделся, махнул остальным. Стояна на ослабевших ногах приблизилась к землянке и обомлела — не было батюшкиных останков на поляне. Вместо истерзанного, обглоданного тела увидела она лишь свежую насыпь на том месте, где истек кровью Богоша. А на насыпи — несколько зерен да пустая глиняная плошка.

— Никак, тризну по тятеньке кто-то справил, — опустившись на колени у насыпи, прослезилась Стояна.

В кустах неподалеку мелькнуло что-то светлое. Избор наперевес с мечом бросился туда и через малое время вернулся, ведя вперед себя мальчонку лет восьми с берестяным кузовком.

— Даньша? — глянув на мальца, удивилась Стояна. — Даньша, это я, Стояна!

Мальчишка широко распахнутыми глазами глядел на девушку.

— А матка баяла, будто тебя волки в бору задрали, — вымолвил, наконец, несмело.

— Не задрали, — рассмеялась Стояна. — Ты чего тут бродишь один?

— Грибы беру. И не один я вовсе, ребята недалече, — мальчик мотнул головой в сторону. — Да матка велела дядьке Богоше помин оставить.

Даньша несмело воздел глаза на воев. Избор кивнул, убирая меч в ножны. Малецвынул из кузовка деревянную баклажку, наполнил плошку водой и вытряс на насыпь горсть зерна.

— Даньша, а кто ж тятю моего погребал?

— А мы с ребятами, — ответил мальчонка. — Старших в бор гавраны не пущают, вот они нам и наказали.

Баян и Избор переглянулись. Стояна обняла мальчика, взъерошила его светлые волосы.

— Храни тебя Род, Даньша.

— А это кто? — спросил Даньша у Стояны, указав на дружинников.

— Это добрые вои, дружинники князя зареборского.

— Зареборского! — восторженно воскликнул мальчик. — Они к нам на подмогу?

Стояна кивнула и прикрыла ему ладонью рот.

— Только никому не говори. Ни матушке, ни ребятам. Никому. Скажи только тетке Смиляне, что буду ждать её сегодня сразу после полудня в уговоренном месте.

Холодна осенняя водица в Бела-реке. Шевелит ветер камышовые метелки, гонит рябь по воде. Едваудалось Стояне уговорить Малко отпустить её увидеться с теткой Смиляной. Убедила лишь потребой выведать обстановку в городище. Баяну и Избору, дабы не звенеть и не бличить доспехами, пришлось разоблачиться до рубах, оставив из оружия лишь поясные ножи. Сидели теперь все трое на берегу под ракитовыми кустами у камышовых зарослей, дожидаясь тетку. Гриди, поглаживая пальцами рукояти ножей, сквозь покачивающиеся стебли поглядывали в сторону недалеких ладей, на которых с заманчивой беспечностью томились гавраны-дозорные.

Но вот на берегу показались трое белореченок с бельевыми корзинами. В одной из женщин Стояна узнала тетку Смиляну.

— Отворотились бы, — шепнула Стояна притаившимся за спиной гридям.

Но те в ответ лишь приложили пальцы к губам — молчи, мол. Делать нечего, скинула Стояна с себя все, кроме рубахи, вошла в воду и, осторожно раздвигая камыши, поплыла в сторону мостков. Помимо тетки, явились на берег Русава, мать Даньши — видать, не удержался малец, обмолвился перед ней, и сестра её Гаяна.

— Уж и свидеться не чаяла! — пустила слезу тетка Смиляна, увидя девичье лицо в камышах. Русава и Гаяна, тихонько помахав Стояне, заплескали бельем, затянули негромко протяжную песню.

— Полно плакать, тетка Смиляна, — зашептала Стояна. — Во здравии я, дружина зареборская в лесу таится, ждет меня с вестями. Сказывай, что в городе делается.

— А то ж, что и прежде, — оглядываясь на лодии с дозорными, зачастила та. — Обобрали кажный двор до последней хворостины, у баб и девок мониста да уборы, кои с жемчугами иль каменьями, отняли. И заступиться некому — мужиков-от крепких в первые дни посекли, лишь отроков да старцев не тронули. Год нонче богатый, а с нив да огородов бабы с ребятишками урожай снимали. А этим лиходеям только успевай чаркуда каравай подносить. Токмо разомлело ныне воронье, насытились грабежом, опаски в них поубавилось. Вона, дремлют на лодиях. Ух, сама бы рогатиной под ребра им ткнула! Да без меня внука малолетнего кому бдети?

— А Олеля?

— Княжит, — сплюнула тетка. — Раздобрела на нашем горе. И нрав под стать гавраном сменился — ежели кто не так глянет иль поклонится, Горазд завсегда наготове. Был воевода — стал кат.

— А вход окольный, коим Олеля гавранов провела, под надзором?

— Вход-то? — призадумалась Смиляна. — Стоит там стража, не пройти. В Белоречье ноне одна дорога — чрез главные ворота.

Холодна осенняя водица, продрогла Стояна. Посинели руки, заломило ноги, зуб на зуб не попадает.

— Пора мне. Ты вот что, тетка Смиляна, — попросила Стояна. — Ты погляди, где в городе дозоры стоят, да сколько. Я более сюда не приду. С вестями завтра Даньшу на тятину заимку присылайте. Русава, пустишь его?

Русава кивнула. Женщины собрали белье и, продолжая напевать, направились к крепостице. Стояна прежним путем проплыла к гридям, стуча зубами, сбросила мокрую рубаху, натянула сухое и онивернулись в лесной лагерь.

Глава 15