Отражение в стекле

      Марго не злилась. Она, кажется, разучилась злиться в какой-то момент. Зато её умиляла вся эта ситуация с выставкой и моей нерасторопностью. Пожалуй, самое сложное – смириться с тем, что ты для неё – очень большой ребенок. Очень большой и чрезвычайно странный ребенок с личным приглашением на самое масштабное литературное мероприятие в стране, куда кого попало не приглашают.

      Вообще, я давно заметил за собой эту ноту самолюбия в голове. Это всегда пугает меня: становиться самовлюблённым не входит в мои планы, я могу завоевать доверие редакции одной лишь наглостью, которую не скроет никакая другая черта характера. И Марго это знала; знала и всё же осталась со мной, когда эта наглость стала проявляться почти во всех вопросах, касающихся совместного времяпрепровождения. Если мне что-то не нравилось, я говорил и всё приходило к компромиссу, светлым мыслям и какой-то уж слишком идеальной жизни. Правда эту идеальную жизнь омрачала тень столицы, где и люди другие, и пробки длиннее, и люди в конторах сидят злые, требовательные и жадные. Пожалуй, ещё более жадные, чем Игнат… Сергеевич? Чертова память подводит уже в который раз.

– Не забывай, что тебе ещё этой ночью ехать, – в голосе Марго отражалось волнение по этому поводу. Ей казалось не так важно, как часто я езжу домой, в то время как я видел в этом почти жизненно важную потребность.

– Ты точно не заскучаешь тут? Я могу отменить поездку в случае чего.

– Артём, у меня конец сессии и бесконечный спор с директором галереи. Мне будет некогда отдыхать.

– Обещай, что позвонишь в случае проблем с учёбой.

– Шутишь? Когда в последний раз у меня были проблемы с учёбой?

– Около месяца назад, если память не подводит. Ты отказывалась идти на пары потому, что на улице жарко.

– Дело не в учёбе, а в жаре!

– Думаешь, я так же не говорил, пока учился на психолога? Тоже на втором курсе, к слову.

– Знаешь, мне иногда кажется, что лучше бы ты в итоге доучился на него. Мы бы могли остаться там, а не переезжать.

– Я тоже скучаю по старым денькам, но мы же оба понимаем, что порой приходится идти на жертвы ради чего-то.

– Да… это и грустно.

      Марго повернула голову на нашу библиотеку, куда ставилась любая интересная книга. Мои книги я специально не оставлял дома, а отдавал друзьям, которые их не покупали, так как принимали участие в оценке черновиков и уже тогда знали, что сюжет получится захватывающий. И хотя я никогда не верил в то, что это действительно так, они мне не врали – почти все книги расходились, подобно горячим пирожкам.

– Я вспомнила тот день, когда ты пришел после пропажи… я думала, что никогда тебя не увижу.

      Неудивительно, что она помнит этот день: даже я помню всё до последней детали, спустя два года, переезд в столицу, беготню туда-сюда и прочие хлопоты. Кажется, это имеет огромное пятно на моей жизни – эти три дня были слишком не такими, чтобы так просто забыть об этом.

– Почему-то было странно тебя видеть спустя три дня и почти неизменившегося. Одежда, лицо, глаза: всё было таким же, я решила, что сплю и вижу твой призрак. А потом открыла, – обычно, она останавливала рассказ на предыдущей фразе, но сегодня, кажется, какой-то особенный день, не иначе. – Ты был такой бледный, потерянный и уставший…

– Не надо. Просто не стоит тормошить прошлое, когда впереди важное мероприятие. Ты ведь заказала такси?

– Конечно! Я это сделала ещё пятнадцать минут назад.

– Хорошо.

      Иногда в процессе ожидания это молчание всё-таки проскальзывало. До сих пор не могу понять, связано ли это с мыслями друг у друга в голове, или я действительно ужасный собеседник. Впрочем, возможны оба варианта, жаль только, спросить не могу.

      Я всегда считал, что трёхкомнатные квартиры – пустая трата денег и времени на уборку. Мне хватало и одной, размером с каморку, комнатки в старом доме, со сварливыми соседями, ужасной звукоизоляцией и гудящим холодильником, по которому сейчас впору соскучиться: он-то никогда не давал слушать тишину, но здесь от этой тишины порой просто нет выхода. Всё такое новое, удобное, что даже спустя год и несколько месяцев жизни в столице сложно привыкнуть к минутам наедине с собой.

Особенно если учесть, что наедине с собой в моём случае – это явление скорее мистическое. Жить с девушкой, как оказалось – это как жить с мамой, только твоего возраста и с другой фамилией… а, и ещё она не будет тебя отчитывать, а сразу вмажет лёгкий подзатыльник за отпущенный каламбур. Но чтобы сказать, что мне такая жизнь не нравится… ну уж нет, лучше увольте. Теперь уж сложно мечтать о чём-то большем, когда это всё стало обычным явлением, как и многие вещи в этой квартире. И лишь я остаюсь неизменен… какая будет ирония, если именно это сыграет когда-нибудь против меня. Нужно двигаться в ногу со временем, а я до сих пор предпочитаю свой старомодный пиджак неопределённо-серого цвета. Хотя стремление за модой никогда нельзя было назвать моей чертой жизни, нужно поддерживать имидж в порядке, ведь я уже давно не начинающий писатель, а настоящий флагман в области романов на свободную тему.