Отражение в стекле

– Родственник. Всего наилучшего.

– Да-да, до свидания… родственничек, – мужчина напоследок блеснул глазами, какими блестел Артём, будучи недовольным, разница была в том, что эти глаза веяли угрозой.

***

– И всё же я не понимаю тебя, Артём, – Валентин шагал от одного конца комнаты в другую, вымеряя каждый сантиметр. – Вот почему нельзя просто согласиться? Ты боишься чего-то или тебя что-то сдерживает?

– Да. Чувство собственного достоинства, я боюсь его потерять, и это меня сдерживает.

– То есть ты утверждаешь что у меня нет чувства собственного достоинства? Скажем, что оно есть, как ты сможешь парировать моё «смелое утверждение»?

– Люди должны его лишиться, чтобы убивать других.

– Опять ты за своё! Ты хоть когда-нибудь прекратишь говорить мне о моих деяниях так, словно тычешь котёнка в его кучу помёта? Это становится утомительнее с каждым разом.

– А ты попробуй столько времени подержать руки за спиной! Я посмотрю, какое настроение будет у тебя от подобного, я ещё достаточно спокоен, мог бы устроить тебе весёлые будни.

– Это было бы опрометчиво с твоей стороны. А ещё глупо.

– Глупо – это надеяться на то, что я приму твоё предложение. Давай поступим так: ты отпускаешь меня, уезжаешь сегодня же, и я допускаю возможность не написать подробный фоторобот, а заодно и указать все возможные контакты.

– Взаимовыгодное соглашение? Вынужден отказаться: я не привык проигрывать, потому и сейчас не приму подобной форы. Считай, что я выкинул принцип учёного взамен твоим выходкам. Ты выйдешь отсюда живым и вместе с нами, или тебе не придётся ходить вообще! На этом считаю этот и все последующие разговоры об альтернативном варианте сделки полностью закрытым.

– Ты так и не рассказал до конца ту историю, кстати.

– Если ты про лес, то я рассказал всё, что хотел.

– А как ты выбрался оттуда? Это разве не важно?

– Выбрался… меня подобрали полицейские, выдвинувшиеся на поиски беглых преступников. Наплёл им, что проезжал мимо, когда они остановили мою машину и ограбили. Знаешь, о чём я думаю, когда это вспоминаю? О том, что если бы я не смыл следы крови в родниковой воде, они пристрелили бы меня без лишних вопросов. Видок у меня был что надо… даже не знаю, рад ли что по итогу выжил.

– Нечему радоваться. Ты собственную жизнь пустил с очень крутого склона горы, перепутав его с ровной брусчаткой.

– Нет… я ни о чём не жалею. Что было, что стало – какой смысл думать про это, если важно только будущее?

– Будущее вытекает из прошлого. Как думаешь, у тебя будет хорошее будущее после всех этих смертей?

– Моё будущее было избрано не мной. Я рад, что у многих других оно будет лучше.

– Скольких ты убил, Валентин? Ты вообще считал?

– Смотря, что ты имеешь в виду. В этом городе пятерых, а в других…

– Как ты ещё ведёшь нормальную жизнь? Как тебя не нашли?

– За счёт чего? Места я всегда выбираю укромные, улик обычно не остаётся, тела тоже не всегда можно найти… мы вот, например, в Бердышевском лесу всё это время сидим. Ты знал, что из всех его легенд только одна оказалась правдивой? Иронично, что это легенда о недостроенном бункере, да? Дверь только заросла и проржавела, а я сделал так, чтобы это место стало нашим убежищем и местом, которое люди часто видят последним. Тебе крупно повезло, что ты ещё жив, Артём! Может, Виктория и пытается это скрыть, но я вижу её планы на твою преждевременную кончину. Но ничего, она тоже поймёт.

– Это тоже один из научных принципов? Навязывание своей точки зрения, наплевав на все законы гуманности?

– Если бы я плевал на гуманность, ты первый бы об этом узнал. Планы, к слову, слегка изменились. Завтра я уже задам тебе вопрос в последний раз и от этого зависит, что с тобой будет послезавтра. А сейчас спокойной ночи. – Валентин впервые за всё время щёлкнул переключателем, чем погрузил комнату во мрак, – … если, конечно, ты сможешь так спать.

Глава 12

Вике не спалось, её мучала духота бункера, они никогда не покидали стен бункера до тех пор, пока в нём был ещё кто-нибудь из внешнего мира. Её всё ещё выводили из себя слова Артёма, такие бессмысленно смелые, произнесённые измученным, но полным искренней злобы человеком. Она помнила, как он извивался в попытках освободиться, следы этой попытки побега до сих пор виднелись на его шее. Но больше всего истязала мысль, что кроме обеда для себя она готовит «особые порции» для возлюбленного.

Первое время её тошнило даже от вида человечины, пусть она и была похоже на обычное, но спутать этот запах было невозможно. Да и скрыться от мысли, что она лично уносила тела из пыточной, было невозможно.

Не о том она мечтала. Вика решила, что всё уже позади, но это была ошибка: страх был, он разъедал изнутри, не давал думать ни о чём другом.

– Почему не спишь? – Валентин в своей обычной манере бесшумно встал в проходе. Каждый день отражался на его внешности: взъерошенные, засаленные волосы торчали в разные стороны, на лице проступила щетина, зрачки, постоянно расширенные в поисках света, руки иногда судорожно дрожали.

– Я просто задумалась. Что ты решил?